Король Чумы
Темнело. Часы на колокольне пробили то ли час то ли два ночи. Сторож закрыл за уходящим священником двери церкви и успокоенно вернулся в свою комнатушку почти под самой крышей. Ночь предстояла длинная - следующая служба только утром.Все здание было пропитано запахом ладана и свечного дыма. С грехом пополам Джузеппе угнездился на стареньком диванчике. Должность сторожа не слишком высоко оплачивалась, но зато позволяла не беспокоиться о жилье. На столе его ожидала початая уже бутылка какого-то неясной крепости напитка, которая и должна была составить ему компанию до рассвета.
Мутноватая жидкосиь было уже забулькала, переливаясь из горлышка в стакан, как вдруг некий странный шум разрезал тишину окружающей местности. Казалось, это был тихий свист или вой. Кто-то в то же время тихонько скрежетал по стеклу каморки с той стороны, хотя стекло это было расположено не ниже тридцати локтей от земли.
Джузеппе опасливо выглянул наружу, но за окном решительно ничего нельзя было разглядеть: все застилала сероватая дымка.
В следующий миг колокольню потряс жуткий удар, от которого, кажется, затряслись камни и со стен плсыпалась штукатурка. За ударом воспоследовал гомерический, прерывающийся хрипом, хохот. Сторож опустошил наполненный до середины стакан и шумно выдохнул. Напиток ударил в голову и, в противоположность ожидаемому, произвел как будто отрезвляющее действие: шум за окном пропал, однако дымка ещё окутывала очертания города, и причины странных явлений Джузеппе не осознавал. На эту должность он поступил только позавчера, и, хоть ему и не нравились совершенно ни город, ни церковь, что предстояло ему сторожить, ему пришлось здесь остаться на заработки. Несколько тревожило сторожа лишь то, что с наступлением вечерних сумерек никто из жителей кварталов, находившихся возле церкви, не показывался на улице. Ещё раз обдумывая все это, Джузеппе уже успокоенно опустился на свой диван... Лишь за тем, чтобы тут же свалиться на пол от чудовищного удара в стену колокольни. Булыжник из потолочной кладки едва не размозжил ему голову, пробив дощатый пол. Однако следующий удар и вовсе снес крышу, вместе с часовым механизмом. В образовавшийся проем на секунду заглянуло что-то огромное и неразборчивое и мнгновеннно скрылось. Сторож же в панике кинулся вниз по ступеням, надеясь укрыться в церкви. Следом за ним лестницу закрывало дымчатое пятнистое покрывало теней, будто цеплявшихся за камень.
***
Из-за подвернувшегося под ногу осколка кладки Джузеппе споткнулся и растянулся на полу. Снова установилась загадочная тишина, прерываемая лишь равномерным звоном в ушах. Здесь было как будто бы спокойней - вход закрывали мощные литые двери, высоко посаженные стрельчатые окна были настолько узки, что пробраться через них не было решительно никакой возможности. Однако спокойствие продлилось недолго: с легким скрипом двери церкви отворились и помещение начали наполнять странные сущности, будто пришедшие из самого безумного бреда.
Тело их как будто вовсе отсутствовало: его заменяло подобие клубящегося тумана, сдерживаемого полупрозрачным сероватым балахоном. Голова была точно из воска или гипса, на лице застыли несуразные и дикие гримасы, но в то же время глаза были крепко зажмурены. Существа начали занимать места на хорах, из клубящихся тел их вытянулись змеящиеся руки с музыкальными инструментами, смутно напоминавшими земные: один смахивал на волынку, только трубки его шевелились и будто сами всасывали воздух; струны другого - вместившего в себя черты скрипки и гитары, переплетались и были натянуты на грифе таким образом, что никакой музыкант не смог бы извлечь из них хоть сколько нибудь вразумительные звуки.
Джузеппе уже дрожал от ужаса, надеясь хоть каким-то образом избегнуть той ужасной участи, что была ему, вероятно, уготована. В тот миг, когда он сделал было шаг к двери на волю, оркестр на хорах заиграл... Столь чудовищной музыки не слышал, верно, ни один из живущих. В ней смешались осатанелый вой ветра и шипение сотен змей, вороны сипло каркали хрипели под готическими сводами, по стеклам будто скребли наждачной бумагой, а орган, за чьей клавиатурой разместились сразу несколько белолицых музыкантов, завывал, словно все черти Преисподней.
Сторож в страхе кинулся прочь, надеясь спастись на городских улицах, но и здесь не было прозода: вдоль церковной ограды плотными рядами выстроились те же чудища, что нынче дробили своими какофоническими трелями своды храма. Незваные гости медленно надвигались на человека, тянули к нему свои пузырящиеся руки с цепкими пальцами. Джузеппе развернулся и, не помня себя, кинулся куда глаза глядят. Ноги его неясным образом избегали камней и рытвин, но, кажется, лишь за тем, чтобы привести его на насквозь прогнившее и к тому же полузатопленное кладбище. Здесь наитие покинуло Джузеппе, и он вдруг, совершенно неожиданно, наскочил на сломанное надгробие и рухнул в гнилую и пахнущую затхлым прахом тьму. Однако страх перед преследователями вынудил его вновь подняться и бежать. Спустя ещё несколько секунд, на пути человека встала серая громада входа в склеп. Неслущающимися руками Джузеппе нащупал и провернул запор, торопливо прскальзывая внутрь.
***
Дверь старинного склепа, почти неразличимого на фоне ночного неба, тяжко ржавела, холодно насвистывая свои песни на ветру. Вроде бы правильнее всего человеческой натуре было бежать от сюда прочь, но, памятуя об ужасах поверхности, сторож предпочел им одиночество подземелья. Спичками освещая свой путь, Джузеппе поспешил в глубь холодной могилы, тем более, что сверху слышалось уже некое шуршание, и оркестр всё ещё играл свою демоническую симфонию.
Отверстые пасти гробов костями, словно клыками, щерились на пришельца, плесень и селитра наростами обволакивали пол, однако во всем воздухе этого места витало что-то ещё, совершенно чуждое даже кладбищу.
Вдруг, с запоздалой дрожью, сторож вспомнил, что на кладбище всего один склеп и был - чумной склеп. Умершие много лет назад во время чумного мора городские богачи похоронены были здесь вместе с заразой, заперты за железной дверью... Но один лишь взгляд назад заставил Джузеппе с удвоенной силой двигаться вперёд: бледные призраки в балахонах уже настигали его. Ещё несколько шагов и человек уперся руками в холодный камень стены. Тупик. Абсолютная, окончательная безысходность.
И в этот то момент, когда в мозгу сторожа ни осталось уже ни дуновения надежды, в глубокой затхлости склепа родился хриплый старческий голос:
- Открой! Открой! Открой...
Джузеппе закрывал уши руками, зажмуривал даже, для усиления эффекта, глаза, но тщетно: голос вдалбливал слова словно в самую суть его рассудка. Дрожащими пальцами скребя по стене, а затем и по полу нащупал сторож холодное, чуть ли не сросшееся с камнем кольцо и, с трудом уцепившись за него, приподнял над полом крышку замшелого колодца.
Тут же взметнулась из образовавшейся щели тонкая тень, заглянула в лицо человеку своми узкими прищуренными глазами на костяном скуластом лице и скрылась, закутавшись в балахон из ниоткуда взявшейся бури и темной ночи. Джузеппе закричал от беспричинного страха и от одиночества, клубящиеся призрачные руки обхватили его, царапая, душа, слепя...
***
Светало. Семь часов утра пробили часы на церковной колокольне.
- Или мне это только кажется? - подумал Джузеппе. Очередной кошмар, хотя, может быть, не такой уж далекий от реальности, покинул его. Болезнь съедала его тело, жуткие воспоминания - рассудок, но он с ясной уверенностью хранил в памяти самый бредовый и, вроде бы, вовсе невозможный отрезок своего бытия. Все чётче проявлялись события той ночи, когда он в каком-то далеком отсюда городе пробудил в замшелом склепе то, что пробуждать ни в коем случае не следовало.
Джузеппе снова начал проваливаться в леденящий болезненный жар, кашель цепко подступил к горлу. Человек чуял рядом присутствие кого-то или чего-то чужого, но не осознавал это до конца.
- На помощь, - как-то потерянно и глухо просипел сторож, - на помощь!
Но никто не отозвался. Лишь где-то за стеной, кажется, на первом этаже лазарета, послышались шаги. Их мерный шелест ровно поднимался вверх и плыл по горизонтали коридоров. Джузеппе жалел уже, что издал хоть какой-то звук, но изменить ничего уже было нельзя. Секунды, минуты, может, даже часы ожидания пронеслись, пока, наконец, в палату не вплыло оно - именно оно, ведь иначе сложно было бы его охарактеризовать.
Высокое и бледное, с едва прикрытыми кожей костями, оно было закутано в пепельного цвета саван. Кисти рук, лицо и ступни, выглядывавшие из него были покрыты воспаленными бубонами, на правом рукаве белела повязка с крестом. Черным крестом. То была тень давних времен, что до поры хранилась в кладбищенском мраке, что ждала своего часа... и дождалась. Древний призрак средневековья - Король Чумы - холодно и плотоядно взглянул на своего последнего подданного. Длинная тощая рука его протянулась вперёд, указательный палец вытянулся и кривым взмахом наискось расчертил воздух.
Джузеппе хотел было кричать, но голос не слушался. Отовсюду: из пыльных углов с трескающейся краской, из под облупившихся коек тянулись к нему все те же длинные, пузырящиеся руки... Сиплый кашель последнего больного замер. Бред наконец отпустил свою жертву, заставляя человека вновь метаться между галлюцинациями и явью еще несколько секунд существования, затем все стихло окончательно.
Сон и тишина плыли над прокаженной землей. Ничто не тревожило спокойствие утра. Весь город... Хотя, что там город - все герцогство Сакрино от Сен Кифала до зловонной реки Арнос спало крепким сном. Вечным сном.
Новость отредактировал Летяга - 5-11-2018, 15:38
Причина: Стилистика автора сохранена
Ключевые слова: Чума бред болезнь видение склеп ночь творческая история авторская история