Ночь птичьего молока

Вывеска новогодней ярмарки, вознесенная к небу на добрый десяток метров, неоновой радугой изогнулась над площадью, и Василий Семибратов, памятуя, что на часах уже восемь вечера, а подарка для жены все нет, припустил навстречу ярмарочной толчее.

Он прорвался к павильонам, лавчонкам и лоткам, влился в тесную струю покупателей и пошел крутиться колесом возле пестрых прилавков, справляясь о ценах, вертя в руках безделушки всех сортов и пререкаясь с сонными и злыми продавцами.

А потом реальный мир вдруг сдвинулся куда-то, сместился на второй, а то и на третий план, и тогда засверкали, одурманивая и ослепляя, всевозможные прелести и чудеса. Горками китайских фонариков рассыпались упругие мандарины, а дальше - ананасы из Вьетнама, как чучела голов медвежьих, застыли в ожидании, и яблоки такие, будто лампочки внутри горят - с ума сойти! - а дальше - сочные бананы, как батоны - каждый весом в полкило, а дальше - тульские и вяземские пряники, пирожные и торты, торты вафельные, плоские, и с розами, и с зайцами шоколадными, а дальше - кофе "арабика", "сантос" и "кенийский", запах умопомрачительный, на части разрывает, бомба, а не запах! - а дальше - розы и тюльпаны, лилии, гвоздики, астры, и толкотня такая, хоть ребра ближнему ломай, а цены - э, да что тут говорить!..

Семибратов на секунду останавливался, ошалело глядя то вправо, то влево, беззвучно шевелил губами, повторяя немыслимые цифры и волшебные названия, но люди хищно напирали на него и проталкивали дальше - от прилавка к прилавку, от павильона к павильону, так что в конце концов Василий, злой на себя и на других, забился в узкий простенок и замер, горестно соображая: "Ну вот, я так и знал - ни черта здесь нет. Кутерьма, орут кругом..."

- Браток, может, возьмешь? Недорого отдам.

Семибратов дернулся, точно задел ненароком зажженную сигарету, и тут заприметил подле себя человечка неопределенных лет, без броских черт лица, однако с огненной, косматой бородой.

Человечек что-то прятал под полой потертого, выцветшего плаща, а сам просительно тянул из куцего кашне худую шею и ни секунды не стоял на месте - ноги его выделывали какие-то цыплячьи коленца, плечи мелко подергивались в беззвучном смехе, а руки, засунутые под плащ, ходили ходуном, как поршни малого паровичка.

- Ну так что же? - не унимался человечек. - Берешь?
- Погоди, - рассеянно остановил его Василий Семибратов, - погоди... Шустрый ты какой, однако. Ничего толком не рассказал, ничего не показал... Да мало ли, что ты мне подсунуть хочешь!..
- Нет! - убежденно затараторил человечек. - Товар первостатейный, такой еще поискать, а может - и вообще не сыщешь! Это тебе не финтифлюшка какая - фьють! - и готова: поломалась. Нет! Вещь железная. Можно сказать, вечная вещь!
- Ишь ты, - усомнился Семибратов. - Что ж там у тебя такое?
- И не говори! - человечек залихватски подмигнул и выхватил сверток из-под полы. - Пальчики, браток, оближешь. Ей-ей! Ну-ка! Гляди сюда!

Он рванул газету, комкая ее на лету, и встряхнул перед оторопевшим Семибратовым обыкновенной, местами потертой скатертью. Была она невелика в размерах и по краям изукрашена петухами.

- Скатерть... - уныло и разочарованно констатировал Семибратов.
- Да к тому же и не новая...
- Ты что, издеваешься надо мной? Мне для жены подарок нужен! Понимаешь? Ценный! Хоть и не очень дорогой...
- Вот-вот! - довольно пискнул человечек, и плечи его затряслись еще сильнее. - Об том и речь! Ты не смотри, что старая... Зато товар-то какой!.. Железная вещь. Скатерть-самобранка! Чуешь?!
- Чего-чего? - возмутился Семибратов. - Самобранка? Ха! Да ты бы врать хоть научился. Совести в тебе нет.
- Вот она, скатерть-то, - осклабился человечек, ничуть не смутясь. - Ей что ни прикажи - вмиг исполнит.
- Да будет тебе, - вздохнул Семибратов. - Придумай что-нибудь пооригинальней. Транзисторную мясорубку, например, или атомные щи... И что это тебя к старине потянуло?
- Господи! - всплеснул руками человечек, начиная нервничать. - Ведь говорю - работает, как новая! Вот хоть сейчас покажу!..
- Ну, валяй, - согласился Семибратов.

Человечек воровато огляделся, затем ухнул, молодцевато притопнул и одним взмахом руки расстелил на асфальте скатерку, которая вмиг расправилась, напружинилась вся и застыла, радуя и удивляя глаз своей гладкой, без единой морщиночки, поверхностью.

Петушки на краях встрепенулись, вскинули головы, распушили хвосты и, казалось, готовы были тотчас закукарекать, хлопнуть крыльями по бокам и, сорвавшись с места, горделиво прогарцевать по всему пустому скатертному пространству, как по площади, сплошь обсыпанной сахарной пудрой.

- Ну-ка, скатерть-самобранка, чудеса творящая, накорми-напои, враз исполни волю мою! - дурным загробным голосом простонал человечек, совершая пассы, как во время заплыва брассом, сложенными лодочкой пятернями. А потом, обернувшись к Семибратову, снисходительно осведомился: - Заправляться-то чем будете?
- Мне много не надо, - усмехнулся Василий. - Чайку, если можно, ну, и пончиков с пяток. Озяб я что-то.
- И отлично! - вскричал человечек, как будто именно вот это и рассчитывал услышать. - За работу, родимая, ну-ка! Давай не скупись!

И разом что-то стукнуло, негромко звякнуло, будто лопнула струна на расстроенной мандолине, повалил неведомо откуда дым, а когда над скатертью разъяснилось, увидал Семибратов, к своему великому удивлению, и вправду чашку с душистым чаем и блюдечко с пятью пончиками, покрытыми волнующей хрустящей корочкой.

- Батюшки! - только и смог прошептать Семибратов и на всякий случай, как водится, протер глаза, но видение не исчезало. - Неужели и впрямь?
- Да вы пейте чаек-то - остынет, - заметил человечек. - Я же говорил: обмана никакого.

Семибратов недоверчиво надкусил пончик, прожевал, затем пригубил чашку и сладостно зажмурился.

Через минуту он только облизывался и с сожалением глядел на опустевшую скатерть.

- Н-да, - сказал он после некоторого размышления, - тут, пожалуй, все честно. Впрочем, чай да пончики - эка невидаль! Вот был бы, положим, кокосовый орех или шашлык по-кавказки, или индейка с черносливом... Вот тогда - да! А так, по мелочам - даже как-то и неинтересно...
- Ладно, - согласился человечек. - Это можно. Ну-ка, скатерть!

Семибратов и глазом моргнуть не успел, как все его заветные мечты вдруг материализовались и лакомо застыли в двух шагах от него.

- Ну, так что, браток, берешь или нет?
- Беру! - решительно сказал Василий Семибратов, предчувствуя, как завистливо зашепчутся приглашенные на сегодня гости. - Сколько?
- Двадцать пять.

"С ума сойти! Задаром ведь отдает!" - восторженно подумал Семибратов, отсчитывая деньги, но потом вдруг остановился и строго глянул на своего благодетеля:
- А откуда у вас скатерка-то эта?

Человечек будто только и дожидался подобного вопроса. Он состроил глуповатую гримасу и простецки ухмыльнулся, пожав плечами:
- Не информирован. Да и не интересовался. Давно она у меня. А вот откуда - шут ее знает.

"Врет, подлец! - обрадованно подумал Семибратов. - За версту видно, что врет. Ну, да ладно, пусть хоть украл - меня это нынче не касается. Ведь главное - такая вещь!.. Ай да Семибратов!"

- Но всю эту снедь... Во что сложить?
- Не извольте беспокоиться, - ободрил человечек. - Сгинь все! - повелительно вскричал он. - Обелись!

Мигом на скатерти ничего не осталось.

- Ну, с богом, - сказал человечек, ласково сворачивая скатерть. - Желаю счастливо отпраздновать. Только учтите: вещь тонкая, приятственного обращения требует. Без перегибов и нажима. С наступающим!

Он передал сверток Семибратову и, весь передернувшись, разом исчез.

- С наступающим, - эхом отозвался в пустоту Семибратов и скатерть на всякий случай спрятал за пазуху.

Он выбрался из закоулка, несколько секунд глядел на витрины, прислушивался к выкрикам, несшимся отовсюду, и вдруг диковато хохотнул и показал всем язык - мол, знайте наших! - а затем пошел расталкивать толпу.

Он выскочил на площадь, крутанул в переулок и полетел не чуя ног домой.

Дорога дальняя; конечно, можно на трамвае или - коли шиковать по-крупному, с размахом, безоглядно, в соответствии с моментом - на такси, но слов нет, до чего хотелось Семибратову подольше чувствовать себя единственным владельцем эдакого чуда, и потому он выбрал пеший ход, лишь временами останавливаясь у какой-нибудь глухой подворотни - тогда скатерть, повинуясь его воле, разворачивалась, распрямлялась, извлеченная на мороз, и, точно по волшебству? - а может, и впрямь по волшебству? возникали на ней стопочки с различными наливками и ломтики лимонов - их Семибратов со знанием дела отправлял в желудок, крякая и причмокивая всякий раз, и только после этого, с тихой радостью на душе, отправлялся дальше.

И по мере того, как приближался он к своему дому, в голове его созревала удивительно простая, но вместе с тем значительная мысль, вернее, целый праздничный набор мыслей, в чем-то одинаковых и следующих неотступно одна за другой:

"Ну, уж теперь я точно заживу по-человечески. Бесплатный стол, понимаете ли, пей-ешь, чего душа пожелает! Сказка!.. Денег останется куча! Тут-то я и телевизор, наконец, цветной куплю, японский, и магнитофон хороший, импортный, конечно, и костюмов себе нашью - на каждый день по костюму, и квартиру новой мебелью обставлю, да не какой-нибудь, а все импортной, опять же, наимоднейшей, в кооператив блатной вступлю, чтоб было комнат пять-шесть, книги у барыги подберу толковые, ковры кругом настелю - пусть все видят, что и мы не лыком шиты! С ускорением живем, по перестройке! И картины по стенам развешу, а жене я шубу куплю соболиную, броши всякие, колечки да браслеты, а там, глядишь, и на автомобиль поднакопится - эх, вот красота начнется, все от зависти лопнут, только и разговоров будет: "О, Семибратов не простак, живет умеючи, законно, ему палец в рот не клади! - А все почему? - Да потому, что скатерть-самобранка у него есть, чудо, жар-птицу в руках своих держит, заработал, понимаете ли, заслужил!.."

Наконец, добрался он до дома и встал, гадая, явились гости или еще нет, - от этого зависело многое, и в частности, в какой форме следует подать свое приобретение.

Семибратов форме, пусть даже пустяковой, всегда придавал немалое значение.

Как говорится, знал, что делал.

Налетел порыв холодного ветра и взмел возле ног Семибратова легкую поземку.

Василий поежился и счастливо хихикнул. Потом толкнул парадную дверь и вошел в подъезд.

В подъезде стоял терпкий елочный запах и весь кафельный пол был усыпан зеленой хвоей, в тусклом свете лампочки похожей на кучки обгорелых спичек.

Засунув палец в отверстие почтового ящика и не обнаружив никакой запоздалой корреспонденции, Семибратов беззаботно засвистел, достаточно фальшиво выводя мотив какой-то модной песенки, которую трижды на день передавали по радио вот уж целую неделю, затем еще раз ощупал заветный сверток и лишь тогда направился к лифту.

Однако лифт не работал, так что Семибратову пришлось пешком подниматься на шестой этаж, и на всем пути его преследовал одурманивающе-сочный запах елок, а из квартир тем временем летели музыка и шум предновогодней суеты.

Возле своей двери, тяжко отдуваясь, Семибратов чуть замешкался, прислушался, потом довольно крякнул и вонзил в замочную скважину ключ с подвешенным брелком - космической ракетой на цепочке, полтора рубля ценой.

Он на цыпочках вошел в переднюю, неслышно притворил за собой дверь, скинул на вешалку, забитую чужими манто и разностильными дубленками, свое старенькое, в мелкий ворс, пальто и кроличью - под пыжика - ушанку и с воплем: "Катенька, а вот и я, что я тебе принес!" - влетел в столовую она же спальня и она же кабинет, - где за раздвинутым столом, выглядывая из-за фужеров, пузатого электросамовара и свечей, торчали улыбающиеся головы гостей.

Тут все повскакали с мест, едва не своротив разряженную до потолка елку, и, строя умильные гримасы, разом затараторили:
- А вот и сам, а вот и сам!..
- Ну, почему так долго, друг любезный? Ведь - согласись - не очень-то прилично...
- А я тут, знаешь, всем наговорил, что ты, приятель, к ночи заблудился!.. Уже того-с, должно быть, - вот и заблудился...
- Тихо, граждане! - сказал Семибратов твердо. - Ничего страшного. До Нового года - почти два часа. А Катенька знает, почему я задержался. Я подарок ей искал. И, поверите, нашел! Вы сроду ничего такого не видали. И - р-раз!..

Он с разбойным видом ухмыльнулся, выхватил спрятанную за спиной скатерть и развернул, взмахнув ею, будто флагом, над головой.

- Н-эм... скатерть... - разочарованно-уныло констатировал кто-то.
- Васенька, она льняная? Где достали?
- А вы взгляните-ка на петухов! Это же роскошь! - раздался мужественный баритон. - Крестьянские узоры, народный орнамент!..

Супруга Семибратова молчала, и на лице ее ясно было написано не то чтобы презрение к мужу-простофиле, но некое разочарование, сплавленное со злостью, - дескать, нашел чем похваляться, подумаешь, скатерть - эка невидаль, даже в такой чудесный праздник не мог придумать ничего путного, а ведь к себе, поди ж ты, и забот, и ласки требует... Срамиться только и горазд... Растяпа!

- Катенька, - томно сказал Семибратов, - ты не думай... Я обегал весь город...

В комнате повисла неловкая тишина.

- Ты не думай, - повторил Семибратов и вдруг хитровато улыбнулся. Этот Новый год мы отпразднуем так, как никому не снилось. Это - чудо, то, что я принес. Я скатерть-самобранку купил! Понятно?!
- Чего-чего? - протянул недоверчиво кто-то из гостей. - В наши-то дни и волшебство?
- Именно! - воскликнул Семибратов. - Я тоже поначалу не поверил. А потом... Э, да что там объяснять!.. Сейчас вы сами убедитесь!

Он быстро подошел к столу и, прежде чем кто-нибудь успел опомниться, поспешно и не церемонясь принялся переставлять прямо на пол, под ноги собравшимся, бутылки, холодные закуски, тарелки, чашки и торты. Потом расстелил на пустом столе скатерть-самобранку и, широко разведя руки, с видом гастролирующего факира от Москонцерта, повернулся к гостям.

Кто-то хмыкнул, глядя на него, кто-то, вздохнув, пожал плечами, женщины зашушукались и невольно попятились, а верная Катенька только качнула головой и смиренно-жалко, будто извиняясь, улыбнулась...

- Что же вы стоите? - несколько опешив, проговорил Семибратов. - Вот оно, чудо, - перед вами. Давайте приказывайте, требуйте - возражения не будет, нечего стесняться! Любой деликатес, любой напиток...

Минутное оцепенение прошло.

- А что она умеет?
- Да все, что пожелаете! Не верите?

И гости воспрянули духом.

- Хочу икры. Зернистой. Килограмм, - изрекла плюгавая девица, раскуривая сигарету "Кент".
- Слыхала, скатерть?! - гаркнул Семибратов. - За дело, старушка!

Звякнуло, пшикнуло, запахло рыбным магазином, и на столе возникло блюдо, доверху заваленное икрой. Икра была отборная, не на всех официальных банкетах такую сыщешь.

- Ой! - то ли испуганно, то ли восторженно вскрикнули гости. - Неужто настоящая?
- Проверьте! - царственно предложил Семибратов.
- Но, простите, откуда? - в углу сидел некто, жевал мятный пряник и был полон сарказма. - На пустом ведь месте... Я все видел!
- То-то и оно! Волшебство, товарищи, чистой воды волшебство!
- М-да, - донеслось с другой стороны стола, - оно, впрочем, конечно, такой уж век. Нынче в газетах каждый день о чудесах трубят... И не надоедает.
- Ну, а коли так, - улыбаясь, сказал Семибратов, - валяйте, друзья! Бесплатное удовольствие. Аттракцион для всех!
- Хочу индейку в ананасах! - тотчас раздалось, будто выстрел.
- Хочу заливного поросенка!
- Побольше...
- Да чтоб совсем уж прямо вот такое!..
- А мне бы... Ах!..
- Хочу, товарищи, хочу!

И через пять минут стол ломился от яств, и возникали все новые лакомства, новые чудеса кулинарного искусства, приправленные фантазией гостей, а гости, в раж войдя, надсаживались до хрипоты.

Семибратов же только ухмылялся, довольно потирал руки и бегал вокруг стола, взгоняя страсти до предела: "Хочу - могу, ну, и хоти, не медли!"

Но наконец все утомились.

Красные и потные, они уселись на свои места, схватили вилки, ложки и ножи и принялись накладывать в тарелки всяческую снедь, чтобы тотчас набить себе рты, запивая заморскими винами, безалкогольными настойками и коньяками, и, не прожевав как следует одно, с голодной жадностью наброситься на новые куски.

Это был пир - ужасный и восхитительный. Раблезианский пир. Чумной.

- Где скатерть-то достали, ик?
- Да с рук купил...
- И много было, ик?
- Одна-единственная.
- Врете, батенька, заливаете? Небось в магазине, из-под прилавка, да? По старой памяти, на экспорт? Да?
- Да нет же, право...
- А заплатили сколько?
- Двадцать пять.
- Целковых?
- Ну, естественно!
- Вот видите! Вот видите! За уникальную-то вещь сдерут - ого-го, подумать страшно!.. Сказать не хотите - ладно. А еще называется - друг...
- А что? - встрепенулась какая-то дамочка с лицом эмансипированной матрешки. - Вот ведь здорово-то, а? В любом магазине - по скатерти-самобранке... По чуду на каждом углу! Все были б сыты до отвала.
- Нет, такого и не ждите, - возразили ей. - Эти скатерти в Африку посылают. Там народ голодает, а денег нет ни у кого... Оттого у нас из-под полы и приходится доставать. Ура развивающимся странам!
- Нет, вы представьте себе, - не унималась дамочка, - вы только представьте себе, я слышала: электроника эта может все! Глядишь, волшебную палочку изобретут... И на службу ходить не надо. Махнешь разок - и все, что пожелаешь... И машины, и квартиры, и мебель там, и драгоценности, о господи! А денег - кучи, кучи!..
- Деньги-то на что? - резонно перебил ее супруг. - Ты - думай прежде...
- Как - на что? Они всегда нужны. И потом, мало ли... Война вдруг... Или палочка сломается...
- Э, бросьте, - с ухмылкой сказал Семибратов, - никаких вам палочек не будет. Это уже слишком. Но вот скатерть-самобранка!..
- Слушай-ка, Вася, будь человеком, продай ты мне ее, скатерку эту. Я тебе тысячу целковых отвалю.
- Кровью добытое - не продаем! Нет, вы только послушайте его, - захохотал, подбоченясь, Семибратов. - Он с ума сошел, ей-богу!
- Хочу птичьего молока, - решительно потребовала матрона с дальнего конца стола.
- Птичьего? - замялся Семибратов. - Да я, право, и не знаю...
- А вы попробуйте! Вы закажите. Вам же ничего не стоит...
- Уговорили. Ладно. Ну-ка, скатерть, подавай нам птичьего! Дистиллированного! Живо!

Все кругом на секунду померкло, покрылось волнующейся дымкой, зазвенели колокольчики, заливаясь, как сотни соловьев, и, наконец, посреди стола возник белоснежный кувшин, плотно прикрытый инкрустированной крышкой и с длинным, будто шея лебединая, носиком, из которого разносились удивительнейшие свежесть и благоухание.

- Пожалуйста! - сказал горделиво Семибратов. - Птичье, так птичье...
- А ведь старенькая уже, - тихо молвил один из гостей, теребя с пониманием краешек скатерти. - Поди ж ты, много на своем веку поработала... В скольких руках, наверное, перебывала...
- Чего же мы сидим? - осведомился кто-то. - Подставляйте бокалы!

Маятниковые часы в углу, чуть дребезжа, пробили половину двенадцатого.

- Ого! - воскликнули все разом. - Время-то бежит!.. Совсем еще немного... И - Новый год! Год птичьего молока! Дожили наконец-то!
- Милый! - чмокнула Катюша мужа в щеку.
- Друзья, - произнес Семибратов, вставая, - вы только вдумайтесь, в какое время мы живем! Кругом - чудеса... Прогресс, друзья! И нужно распорядиться с умом, выжать из эпохи все, как из лимона...
- Нектара хочу! - встрепенулась его соседка справа. - Божественный напиток! Вы представляете: бьют часы, и мы поднимаем бокалы... А в них нектар! Или, нет, пополам - птичье молоко с нектаром... Какой коктейль!
- А еще барашка бы сюда, - мечтательно заметил кто-то. - Живого барашка, чтоб здесь же зарезать и освежевать. Мечта поэтов! Видал я, как делают настоящие шашлыки, из теплого мяса... А баран стоит - дубина дубиной, глазами только моргает да хрипит, эдак тихонько, без натуги когда ему горло перерезают... И гордость сразу поднимается - вот он ты, можно сказать, сапиенс, а перед тобою - тварь четвероногая, ни ума в ней, ни страсти настоящей... Одно слово - баран.
- Это еще что, - вмешался другой гость, - в Китае, говорят, в ресторанах прежде особые столы стояли с дыркой посередине, да, и вроде стол как стол, только с дыркой, значит, а вот из нее, из дырки той, мозг живой обезьяны торчит... Тут-то его палочками и потребляют. Деликатес! Ах ты, батюшки!.. И ничего тут нет предосудительного! Едят же люди... А скатерка-то - того, и это смастерить могла бы...
- Да, - то ли улыбаясь, то ли зевая, томно отозвалась дама в роскошном декольте, - и вправду хорошо бы - не так, как у всех, а чтоб по-особому, ну, что-нибудь восхитительное и чудовищное. Себя ошеломить... Ужас как хочется! Васенька, что же вы примолкли?

Семибратов хмельно откинулся на спинку стула и ласково глядел на гостей. До чего милые люди - эрудиты, интеллектуалы, все-то знают, все-то понимают... Ах!.. Но потом он вдруг выпрямился, глубоко вздохнул и, поигрывая ножиком, твердо посмотрел каждому в глаза.

- А мне, грешным делом, вот какая идея сейчас в голову пришла, таинственно сказал он и поднял палец, призывая к всеобщему вниманию. - Я прекрасно знаю: индейки, шашлыки, поросята, мозги, нектар, торты воздушные, которые тают на языке, птичье молоко, всякие прелести, каких сразу и не придумаешь, - все это здорово, конечно, но, в общем-то, доступно, если очень захотеть...
- Ну, что, что еще? - не выдержали вокруг. - Ты сразу говори!
- Сразу!.. - ухмыльнулся Семибратов. - Это, знаете... Ну, ладно! Коль чудеса творить, так до конца! Такой уж век. Хотите человечины? А? Вы не хотите?

Десять пар глаз, не мигая, уперлись в него, как в каменную стену, смятенно перебегая от кирпича к кирпичу, в надежде найти хоть какой-нибудь просвет в мертвой кладке, трещинку, зазор, который помог бы эту стену расшатать...

- Человечины... - выдохнули десять ртов. - Но ведь - невозможно!
- Кто сказал?! Вы вспомните... Неужели никогда вам не хотелось, как запретный, но манящий плод, вкусить человечины?.. Чтобы почувствовать себя людьми!.. Мы не каннибалы. Но верим, как и они, в чудеса. Так вот же оно, это чудо, перед вами, способное утолить любой ваш голод! Человечина... Попробовать, чтоб больше не хотеть, чтоб душу свою освободить, избавиться от гнета низменного...
- Жареная, - прошептал едва слышно кто-то, но слово это прозвучало, как сто тысяч набатов, как взрыв ужасной водородной бомбы, полыхнувший где-то в недрах и одновременно - в вышине...
- Хоть раз попробовать... Чтобы понять себя...
- Боже, - прошелестело вокруг. - Жареной... человечинки... Боже!..
- Вы не бойтесь! - заверил страстно Семибратов. - Сами посудите. Скатерть-то волшебная - все сможет, все стерпит... Зато какие воспоминания! Какой Новый год! Другие и мечтать не смеют...

Все словно оцепенели, застыли, каждый в своей позе - с бокалами птичьего молока в руках, неестественно, судорожно изогнувшись, откинувшись на спинку стула или, напротив, навалившись грудью на уставленный яствами стол, сдавливая пальцами виски, разинув изумленно рты или, напротив, глупо улыбаясь, и на всех лицах, как печать, как маска, обозначилось одно смятение и только.

Но откуда-то изнутри проступать уже начинало иное: болезненная страсть, затаенная надежда, тоска и радость одновременно - так или не так, а может, и впрямь? Кто, собственно, узнает, ведь все кругом свои... И тут плотину, душную завесу неуверенности и смущения внезапно прорвало, люди встрепенулись, ожили, с испугом и мольбою глядя друг на друга, как бы поддержки ища, согласия и веры, и тогда в тишине раздался срывающийся женский крик:
- Господи, хочу! Человечинки... Дайте мне! Я больше не могу...

Тут разом взвыли все, с грохотом вскочили с мест, и заходила ходуном квартира, стулья опрокинулись, стол зазвенел тарелками и ножами - люди стояли друг против друга, потные и красные, липкие в похоти своей, а рты их широко, беззвучно разевались, глотая воздух и скаля зубы, и языки болтались, глотки перекрывая, слюнявые бело-розовые языки, выплевывая в пустоту слова:
- Человечины! Жареной! Хотим, хотим!..
- Скатерть-самобранка! - крикнул не своим голосом Семибратов, но ему показалось, что все равно он нем, что звуки, еле народившись, тотчас замирают на губах. - Скатерть-самобранка! - завопил он из последних сил. - Ну-ка ты, чудеса творящая, вмиг исполни волю мою! Дай нам человечины сочной, пропеченной, чтобы таяла во рту! Мы ждем, ждем! Расщедрись, родимая!

И все переменилось.

Никто опомниться даже не успел, как края скатерти внезапно изогнулись, тотчас же исчезло все с нее - и яства царские, и напитки божественные, а петухи, что скатерть украшали, стремглав взлетели, перья и крылья распушив, вскричали жутко и вразнобой и обернулись огненными петухами, рванулись к Семибратову и закружились вкруг него, смерчем встали от пола до потолка и охватили Семибратова пламенем и жарким и неугасимым, объяли целиком...

- Ой, мамочки мои, горю! Помогите! - завыл, опрокидываясь навзничь, Василий. - Спасите же! Воды...

Запахло паленым, дух жаркого разлетелся по квартире, а Семибратов катался по полу, срывая с себя одежду, но огненные петухи клевали тело и не было от них спасенья.

Вспыхнули картины на стенах, треща заполыхала ель, огонь переметнулся на шторы, занялась обивка стульев и дивана - дом горел.

"А он, постойте-ка... - мелькнуло в последний раз в мозгу Семибратова, - он и другим, наверно, предлагал... Приятственного обращения требует?"

- Спасите, ради всех святых!

Но люди словно обезумели.

Молча, позажимав носы, лишь бы не чувствовать этого дьявольского запаха, они все, давя друг друга, кинулись в переднюю, а из передней вон, вон из квартиры, чтобы выскочить на улицу, подальше от пламени, чтобы вдохнуть морозного воздуха и мчаться, мчать, куда глаза глядят...

Часы в углу пробили двенадцать раз и смолкли.

В других домах, в чужих квартирах люди поднимали бокалы, чокались и пили за здоровье, за счастье, за добрые чудеса на этой земле, вступившей незаметно в Новый год...

В ту ночь по городу носились красные машины, и телефоны надрывались под гнетом цифр "01".

Автор: Александр Силецкий.
Источник.


Новость отредактировал Летяга - 6-07-2018, 22:14
18-06-2018, 12:09 by vityammyПросмотров: 5 249Комментарии: 12
+30

Ключевые слова: Каннибалы еда новый год жадность скатерть подарок праздник избранное

Другие, подобные истории:

Комментарии

#1 написал: зелёное яблочко
18 июня 2018 14:59
+7
Группа: Активные Пользователи
Репутация: Выкл.
Публикаций: 145
Комментариев: 6 970
Вот это история! Сначала кажется, что подвох в самой скатерти. А потом! Бац!
Думала, что просто скатерка сломается от жадности гостей. Но такого ужаса не ожидала.
Очень сильная вещь. Жаль никого не заинтересовало.
               
#2 написал: t.eir
18 июня 2018 16:58
+4
Группа: Посетители
Репутация: (12|0)
Публикаций: 0
Комментариев: 414
Я читала этот рассказ. Взяла как-то в нашей деревенской библиотеке сборник фантастики там был этот рассказ.
 
#3 написал: Космонасть
19 июня 2018 00:39
+3
Группа: Друзья Сайта
Репутация: Выкл.
Публикаций: 118
Комментариев: 1 578
Вечное человеческое "хочу"...Напомнило рассказ, Сорокина кажется,там родители дочь съели,но там намного трешовей конечно было.
       
#4 написал: Сделано_в_СССР
19 июня 2018 16:07
+2
Группа: Журналисты
Репутация: (3680|-1)
Публикаций: 2 685
Комментариев: 13 749
Интересная скатерть-самобранка, ужас с человечинкой удался. blush +++
                                      
#5 написал: ана аю
1 июля 2018 09:35
+5
Группа: Посетители
Репутация: (1628|0)
Публикаций: 0
Комментариев: 1 479
История отличная. Правда подташнивает после прочтения.+
    
#6 написал: Штурман Жорж
19 июля 2018 12:47
+1
Группа: Посетители
Репутация: (43|-1)
Публикаций: 2
Комментариев: 224
Чуть-чуть слита концовка, но сам рассказ на "пять". Хотелось, чтобы всех людоедов наказали.
#7 написал: A.Norton
20 июля 2018 13:11
+3
Группа: Активные Пользователи
Репутация: Выкл.
Публикаций: 93
Комментариев: 294
История вызвала ассоциации с рассказом Эдгара По "Маска Красной Смерти". Безумное пиршество, устроенное одним человеком, голод и опьянение от вседозволенности. Заслужили герои рассказа расплату. Все. Думаю, огненные петухи достали и других гостей. Не зря же автор написал: "В ту ночь по городу носились красные машины, и телефоны надрывались под гнетом цифр "01".".
  
#8 написал: Scarah Screams
22 июля 2018 20:52
+4
Группа: Друзья Сайта
Репутация: (135|0)
Публикаций: 128
Комментариев: 3 207
История страшная, не столько ужасом, случившимся в конце, сколько тем, что с людьми творит вседозволенность.
+
            
#9 написал: Дама Вини
3 августа 2018 11:50
+2
Группа: Посетители
Репутация: (8|0)
Публикаций: 6
Комментариев: 330
Как говорил Райкин:"Пусть все будет, но пусть чего-то не хватает".
Как-то философски написано..
Не так страшно действо, как страшен подтекст..
 
#10 написал: Iprit
22 августа 2018 20:53
+2
Группа: Посетители
Репутация: (2675|-2)
Публикаций: 5
Комментариев: 716
Цитата: Штурман Жорж
Чуть-чуть слита концовка, но сам рассказ на "пять". Хотелось, чтобы всех людоедов наказали.

Мне кажется, петухи и до других гостей добрались, раз в конце упоминается, что телефон надрывался от 01 и ездили пожарные машины.
Люблю поучительные истории, хотя не хочется думать плохо о людях))) Плюс!++++++++++
   
#11 написал: stahlratte
23 августа 2018 18:09
+2
Группа: Посетители
Репутация: (20|0)
Публикаций: 6
Комментариев: 390
страшно представить, чем же занимаются те, кому дозволено больше, чем большинству. неужели и правда барьеры стираются? ужас
 
#12 написал: marzzz
28 мая 2019 23:20
0
Группа: Комментаторы
Репутация: (655|0)
Публикаций: 108
Комментариев: 7 377
Это было в другой интерпретации. "Сказка о рыбаке и рыбке". Мало, всегда мало, особенно, когда на халяву сваливается. Щелк - пальцами, и на тебе...
Прикольно. На человечинку потянуло гурманов.
               
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.