Клещ
Мальчишка русым всклокоченным ураганом ворвался в кухню, налетев на табурет и повалившись вместе с ним на пол.- Вот окаянный… - пробормотала пожилая женщина в затёртом выцветшем халате с бигуди в редких волосах и шумно отхлебнула чай из блюдечка.
- Валера, ты не ушибся? - участливо спросил сидевший слева от женщины молодой священник, перестав разворачивать конфету.
Валера вскочил на ноги, словно и не заметив, что куда-то падал.
- Бабушка, батюшка Михаил! - заголосил мальчишка, делая большие круглые глаза. - Тоню клещ укусил! В больницу увезли!!!
- Ох ты, Господи! - женщина встала из-за стола, поспешно схлебнув остатки чая. - Скорей, скорей! Валера, разбуди деда. Пускай в гараж идёт за машиной!
- Не нужно, не нужно, Тамара Сергеевна, - запротестовал молодой священник. - Человек с работы, устал. Я вас подвезу.
- Ой, спасибо! Ой, спасибо Вам, отец Михаил! Валерка, скорее пойдём!
Бабка схватила пацанёнка за руку и, как была, в халате и бигуди, потащила к входной двери. Батюшка направился следом, закидывая конфету промеж губ, между усами и бородой.
В полутёмном больничном коридоре Тамара Сергеевна сразу набросилась на вышедшего встречать их врача.
- Что с Тонечкой? Ради Бога, скажите, как там девочка моя?
Врач, мужчина, на первый взгляд старше Тамары Сергеевны лет на десять, а на самом деле - на тринадцать, отвечал то ли растерянно, то ли просто безэмоционально.
- Так это… Клещ укусил ребёнка вашего. В парке, похоже что. Там же ей и дурно стало. Прохожие скорую вызвали.
- Мамочка… - плаксиво пропищал Валера, вцепившийся в подол бабкиного халата и скуксившись лицом.
- Ой ты, Господи ты Боже мой, Николай-угодник! - запричитала старуха. - За что же так с Тонечкой! С золотиночкой моей!
- На всё воля Божия, - наставительно проговорил отец Михаил из-за спины бабки.
- Ой, Господи, прости. Прости, Господи, - зашептала Тамара Сергеевна и три раза перекрестилась.
- Да ничего страшного, - так же флегматично произнёс доктор. - Клеща мы сняли - большой такой. Укол сделали. Застрахована больная была.
- Слава тебе, Господи! Ведь как знала. А она всё отказывалась! Всё лень сходить было. Пока ведь мать не позаботится, сами не пошевелятся. Скажите, доктор, - строгое лицо Тамары Сергеевны снова мягко раскисло, на глаза навернулись слёзы. - Он был инцифалдовый?
- Клеща мы на экспертизу отнесём, - доктор непроизвольно качнул внушительного размера непрозрачным пакетом в левой руке. - Но укол сделали. Превентивный. Он не повредит.
- А жало? Жало вытащили? Нужно обязательно с жалом! - не унималась перепуганная мать.
- Всё, как положено, сделали, не переживайте. Вытащили всё. И жало вытащили. Здоро-о-овое… - снова как-то рассеянно проговорил доктор, неопределённо всплеснув руками. - Знаете что, мне пора идти. Пациент вне опасности. Я вас передам медсестре. Зиночка!
Тамара Сергеевна прихлёбывала чай из блюдечка, глядя на копошащихся за окном детей, когда Тонечка вошла в кухню. На ней были застиранный халат, но не такой выцветший и затёртый, как у матери, и коротко стриженные обесцвеченные волосы.
- Доброе утро, мамочка.
- Доброе утро, золотце моё. С кем ты разговаривала в прихожей?
- Да доктор опять звонил. Спрашивал, как самочувствие у меня.
- Заботливый какой. Уж, почитай, пять месяцев прошло, или шесть…
Тамара Сергеевна, содрогнувшись нутром, вспомнила то страшное происшествие, когда Тонечку укусил клещ. И как батюшка Михаил возил её с Валеркой в больницу. И как потом пришёл зять-алкаш и перепугал всю больницу своими пьяными воплями.
- Такой он сердечный человек, - вспомнила Тоня старого доктора, - всё беспокоится. Может, потому ещё, что положение такое.
Она с улыбкой погладила себя по выпирающему животу.
- На УЗИ всё зовёт. Да я не пойду - наврежу ещё ребёночку. Валерку вон без всяких узей родила.
- Правильно, правильно, нечего, - подхватила Тамара Сергеевна. - Раньше вообще дома рожали, без докторов…
“Хоть на что-то он годный, - подумала бабка, глядя на свою дочь и её сильно округлившийся живот. - Любит он всё-таки Тонечку. Как пить дать - любит. Ну и что, что алкаш. Зато свой, родной…”
- Доброе утречко, - раздался сиплый голос из дверей.
- Помяни чёрта, - буркнула Тамара Сергеевна.
- Иди кушать, Володя, - улыбнулась Тонечка своему супружнику.
Володя, явившийся к завтраку по-семейному: в трусах, носках и тапочках, прошаркал с столу и уселся.
- И я! И я кушать! - в кухню по своему обыкновению влетел Валера и плюхнулся на стул рядом с отцом. Володя потрепал мальчишку по волосам:
- Куда уселся? Иди кружки доставай, чай разливай. Видишь же - мать беременная, тяжело ей.
- Ой, а я такая голодная что-то. Я, наверно, борщику поем, - подала голос Тоня.
В дверь позвонили.
- Это батюшка Михаил, - оживилась Тамара Сергеевна. - Володя, сынок, встреть поди гостя дорогого.
- Как жрать - так прётся, - пробурчал зять, неохотно вылезая из-за стола.
- Святой человек! - безапелляционно заявила бабка. - Это ведь зачтётся всё. Да портки хоть надень!
Через пятнадцать минут суеты семья полным составом и дорогой гость расселись за столом на кухне. Седой глава семейства Игнатий Олегович рассказывал свои бесконечные истории о союзе и безбожниках батюшке Михаилу. Остальные слушали и ели. Солнышко ярко светило в окно, бликуя на бесконечных банках, мисках и плошках, которыми был уставлен подоконник. Тонечка с энтузиазмом хлебала борщ, и только было собралась отломить от кусочка чёрного хлеба, как живот скрутила резкая боль.
- Ой! - громко вскрикнула она, схватилась руками за живот и согнулась так, что упавшая со лба прядь волос угодила в тарелку с супом. - Ой, Господи! - крикнула она снова.
За столом все замерли. Тамара Сергеевна отреагировала первой:
- Тонечка, - в её голосе сконцентрировались вся материнская забота и тревога, - что такое?
- Шевелится!.. Ой! Больно как! Шевелится он!!!
- Подыши, подыши глубоко, - начала советовать многоопытная бабушка и мать.
- Ой мамочки. Мамочки! Он наружу просится!
Тонечка смогла разогнуться, и выпавшая прядка легла на лицо, пустив борщ по щеке кровавой слезой .
- Рановато Вам ещё рожать. Рановато, - со знанием дела заявил отец Михаил.
- Эх, современная молодёжь, - не замедлил вступить в разговор Игнат Олегович, - всё куда-то торопятся, всё не терпится им. Детки в школах вон проходят, чего мы в институтах не видывали…
- Тоня, - перебил его Володя. - Тоня, ты подумай. Ты точно рожаешь?
- Ой, Господи! - во весь голос закричала Тоня. - Ой, не могу больше! Не могу!!!
Всё повскакивали из-за стола с неопределёнными намерениями. Бабка и дед кинулись было к Тоне, но та, резко качнувшись на стуле назад, уперлась в стену спиной и в край стола ногами. Даже через халат было видно, как шевелится её живот. Тоня кричала резаным поросёнком. Тамара Сергеевна вцепилась обеими руками в своего мужа, который, казалось, был напуган не менее. Валерка спрятался за отца. Отец Михаил принялся читать молитву, креститься сам и крестить пространство вокруг. Вдруг какой-то тёмный комок буквально вылетел из-под полы Тониного халата, ударился в край стола, подскочил высоко вверх, почти до потолка, и упал в тарелку с борщом. Воцарилась мёртвая тишина.
Вся маленькая вселенная трёхкомнатной квартиры в старой сталинке с шестью людьми на кухне вращалась сейчас вокруг тарелки борща, в которой неуклюже пыталось подняться на ноги или лапы неведомое существо с продолговатой кабачкообразной головой, оканчивающейся маленькой, но хищной и зубастой пастью.
- Чу… чу… чужой, - пропищал, заикаясь, Валера, выглядывая из-за отца. Сам Володя смотрел на существо в тарелке, широко распахнув глаза. Впервые за много лет нейроны в его мозге активно передавали электрические импульсы, готовя внезапное озарение. И озарение пришло.
Тоня с грохотом опустилась на все четыре ножки стула и протяжно и шумно вздохнула. Рыхлая фигура мужа метнулась к ней с грацией бросающейся в атаку кобры; грубая мужская ладонь хлёстко врезалась в щёку, всколыхнув пухлое лицо.
- Шлюха!!!
Тоня совершенно опешила, схватившись руками за голову. Остальные присутствующие громко ахнули.
- Как ты могла?!! Нагуляла этого… ублюдка!!!
- Володя, это не то! - вышла из ступора Тоня. - Володя, я клянусь!!! Ты один у меня! Володя! Спроси хоть у кого угодно! Хоть у батюшки Михаила, я на исповеди ему всё рассказываю!!!
- Единственный… да… - рассеяно подтвердил батюшка, не сводя глаз с существа в тарелке. Володя по инерции приготовился снова орать, но осёкся.
Настало время реванша - слово взяла тёща:
- Скотина! Алкаш! Это из-за тебя ребёночек уродом родился!!! Ублюдок! Ещё и Тонечку бьёт! Игнаша! Ну что ты стоишь столбом?! Твою дочь избивают - ты стоишь!
Но Игнатий Олегович не смел шелохнуться - от тоже смотрел с Валеркой кино про инопланетян. Все три, мать их, части.
- Погоди, Тамара, не голоси. Давай разберёмся сначала, что к чему.
Что-то в голосе мужа заставило Тамару Сергеевну замолчать.
Володя вслепую нашарил за спиной стул и сел, едва не придавив Валерку. Тоня, утирая слёзы, смотрела на своего “новорождённого”. Существо азартно вылавливало из борща куски мяса и с энтузиазмом их поедало. Когда мясо кончилось, оно заозиралось по сторонам и, не найдя ничего похожего на варёные мышцы, капризно запищало.
- Бедненький мой! - Тоня непроизвольно потянулась к новорождённому.
- Стой, доча! - вскрикнул Игнатий Олегович.
- Мама, не нада-а-а… - заревел Валерка.
Существо хищно оскалилось, глядя на “мать”.
- Так, тихо, - будто собравшись на смертельную схватку, поговорил отец Михаил. - Сейчас я его крещу! Православные все под Богом ходят! Господь нас в беде не оставит!
- Я его и таким полюблю, - сквозь слёзы говорила Тоня. - Не брошу кровиночку.
- Ну что же мы, не люди, что ли, - вслед за дочерью запричитала Тамара Сергеевна.
Володя подсел ближе к жене и обнял её. Валерка примостился рядом. Тамара Сергеевна и Игнатий Олегович встали на колени и принялись креститься и отбивать поклоны. Батюшка ловким движением выудил откуда-то из-по рясы молитвенник и принялся читать. Существо в растерянности уселось на дно тарелки.
∗ ∗ ∗
Через пять лет быстрорастущая гермафродитная особь, крещённая в борще по всем предписаниям православной церкви в кругу своей новой семьи, уже умела прилично материться, пить водку, верить в Бога, любить президента и пользоваться всеми преимуществами своего двуполого тела. Беспощадная, чужеродная, хищная форма жизни была полностью ассимилирована организмом куда более сильным, хищным и беспощадным. Росла бодрой и здоровой на радость родителям, братику и деду с бабушкой. Чужого поглотил и растворил в себе филиал российского социума в небольшом областном центре Центрального федерального округа. Врач местной травмы, который занимался “извлечением клеща” у Тони, был удручён и раздосадован: его идея ксенореволюции в современном российском обществе с треском провалилась. “Зря только душу продал на старости лет…” - таковы были последние слова пожилого доктора перед вечным морфиновым сном.
Автор: mikekekeke.
Источник.
Ключевые слова: Поселок клещ беременность Чужой роды ребенок Бог молитва борщ