Дабл-тайм
Я искал везде. Ветры судьбы закинули меня в этот отвергнутый богом и всеми святыми гадюшник. Эти отродья сатанинского сбора находились вокруг меня и своим зловонием заставляли моё второе я рвать от противного и низкого зрелища. Этот бар, сбор крыс со всего района, наркоманы, алкаши, ночные бабочки - все с наступлением темноты спускались сюда. Каждая стена, даже каждый уголок этой богом забытой и проклятой «избы» был насквозь пропитан запахом алкоголя и дешевых папирос. Даже крысы тут не обитали, так как, по моему мнению, становились гарниром, продаваемым в полцены, впариваемым за фазана. Именно здесь я увидел его. Парень лет двадцати пяти. С виду, он не походил на местный сброд, хоть и был грязный и от него воняло шлюхами. Я обратил внимание на его часы: потёртые, с золотым отблеском, который так бросался в глаза воров окружавших его. Неужели он не понимает, что с минуты на минуты, когда он выйдет отлить, его из-за них и прирежут. Он стал интересен мне. Подсев к нему, я пригласил грязную официантку, «которую тут снимают за 50 рублей», и приказал принести два пива. В его заплывших от злоупотребления алкоголем глазах, была пустота, и какой-то грустный оттенок я различил, вглядевшись туда. Борода зашевелилась, из мерзко пахнущего рта вырвалась фраза «Саша», и ко мне потянулась грязная рука, покрыта какими-то гнойными нарывами. Я сквозь перчатки ощущал, как при сжимании пара из них лопнула, и растеклась по запястью. Мимолётно, я посмотрел ему в глаза, он сказал что, за моё угощение поведает мне историю. Хоть мне и не интересна она, ради приличия я кивнул головой, подав знак согласия. Я достал с кармана пачку сигарет, и протянул её Александру - от запаха столь дорогого курева, все разговоры вокруг стихли, и на нас упало по меньшой мере с полсотни взглядов. Но мне всё равно на эти отбросы нации, я начал слушать его.История бомжа Сани.
Приобретая дом на старом холме, убедитесь, что в сырых и грязных потайных уголках никто не обитает. Я этого, увы, не сделал. За что поплатился своей бывшей жизнью. Когда-то моя семья была весьма уважаема среди высоких слоёв нашего земного населения. Отец, уважаемый адвокат, мать доктор. Мои же перспективы стать весьма успешным были крайне высокими. Мы приобрели усадьбу. За городом, в тихой деревне «Волково», так как по происхождению отец оттуда. Видная усадьба находилась на самом высоком холме в деревни. Моя семья отгородилась от всех людей этим домом, так как не любили нас, из-за хамства и злобы. Даже при малейшем намёке на деньги бомжам, и прочим попрошайкам был ответ «иди работать». В деревне нас не любили, и считали заносчивыми и высокомерными. Внимания на неких «грязных», мы не обращали. Однажды ночью, под стук града о крышу дома я услышал шумы, исходящие от спальни родителей. Направившись туда, я увидел, что моя мать судорожно стонет, от страха, в кровати с ней отца не моё удивление не было. Мать не проронила ни слова, лишь лёгкие слёзы падали с её ясных глаз. Она поднялась и произнесла лишь слова:
- Да что же это?
В то мгновение, моему страху не было границ, что-то тянуло мою мать в тёмный угол комнаты. Лишь её стоны и обрывки фраз «помоги», «пожалуйста», «сын». Но я лишь стоял и смотрел. После чего просто отключилось питание в голове, и я потерял сознание. Наутро я обнаружил мать и отца - они были изуродованы до неузнаваемости. Всё что я мог сделать, это сбежать, так как виновным посчитают меня. И вот, я перед тобой, изливаю тебе душу за бутылку пива, да сигарету, хоть и первый раз тебя вижу.
Меня история некоего бомжа тронула. Я не мог не признать нотку прозвеневшей жалости в моей черной душе. Но всё было решено. Я предложил ему выйти, и покурить на улице, так как вонь и нечестивый народ, который не знаком с гигиеной, порядком мозолят мне глаза. Он согласился. Может в душе, какая часть меня, всем нутром хотела, что бы он отказался, но другая была настроена решительно. Выйдя на улицу, я сказал, что сигареты в моей машине за углом. За красивую историю я отдам ему пачку. Мы отошли за угол, он лишь успел спросить где машина, после чего, подобно умирающей птице, последний раз встрепенулся. Я снял с его руки, дорогие часы, гравировка сзади гласила «любимому сыну от отца». За них я выручу немало денег. Теперь в глаза парня уже не было ничего кроме мрака, они потухли как вечерние огни фонариков. Возможно, я расскажу его историю кому-то, а пока он лишь, жертва моего больного воображения.