Игоша
Одно из моих первых и до сих пор ярких воспоминаний связано именно с ним. Дело было в деревне, когда мне было года три-четыре, наверное. В тот день все взрослые ушли в огород копать картошку. Я остался дома один, а чтобы не скучал, мне включили телевизор и выдали полную порцию игрушек. Что ещё нужно такому как я карапузу?! Сколько времени я так провёл — не помню, помню, что баловался, кидал, расставлял и снова раскидывал игрушки, одним глазом косясь на мелькающие в телевизоре картинки. Понимать-то естественно, мало что понимал, но всё ж бубнёжка как-никак, будто и не один. И, возможно, этот день так бы и прошёл, ничем не запомнившись, но в какой-то момент, когда уже начало немножко темнеть, я вдруг обратил внимание, что в комнате стало как-то совсем тихо. Я глянул на пестревший кинескоп и замер — экран был тёмным, неживым. Помню, что это не столько напугало, сколько озадачило меня: как так? Почему? Куда делись все тёти и дяди? А потом я расслышал тихий шорох из угла под божницей, где стоял этот самый телевизор. Часть игрушек в пылу игры я умудрился забросить и туда. Теперь же одна из них внезапно ожила и зашевелилась. Так мне показалось в первые мгновения. Но чуть позже, присмотревшись, я понял, что это не так. Её двигали, точнее двигало какое-то существо, сверху и издали похожее на мохнатую и чуть свалянную шерстяную рукавицу, такие были у моего дедушки. Неизвестно, поэтому ли, или потому что на тот момент мальцом я был непуганным, но помню, что создание мне показалось крайне забавным, во всяком случае, на первый взгляд. И я решил бросить на него второй, уже с более близкого расстояния. А когда подошёл, то мне открылась ещё более забавная картинка: у ожившей дедулиной варежки, естественно, не было ни ручек, ни ножек, зато была голова — круглая, всклокоченная, лохматая, размером едва ли не в половину туловища. Этой головой он и толкал небольшую пластмассовую пирамидку, в посеревшем свете пасмурного вечера потерявшую былую яркость. Это ли показалось мне неправильным, или что-то другое, но помню, что настроение резко ухудшилось. И я беспомощно оглянулся на умолкший телевизор. Как же так? Дяди и тёти не помогут мне? Видимо, нет. Я с тоской оглянулся и заметил валяющийся в пыли на полу штепсель. Как я теперь уже думаю, его выдернуло именно это существо, которому мешал то ли лишний свет, то ли звуки людских голосов. С растущий тоской и тревогой, я всё смотрел и смотрел на эту картину. Внутри росли беспомощность и маленькая детская злость. А рядом с тихим шорохом и пошкрябыванием странное создание катало мою пирамидку. Помню, что возмущённый такой несправедливостью, я решил отнять у незваного гостя свою вещь и решительно шагнул к нему. Но как только мои пальцы сомкнулись на навершии пирамидки и потянули её к себе, как мирно игравшее создание преобразилось: с громким и злобным шипением оно вскинуло лохматую голову и я увидел перекошенную от ярости морщинистую мордочку, словно у маленького старичка, близко посаженные блестящие глазки и два ряда острых клинообразных зубов в растянутом оскалом рту. Кажется, я сперва вскрикнул от страха, а потом по-настоящему заревел, когда создание, неуклюже перевалившись через загрохотавшую пирамидку, рванулось за мной.Помню заваливавшиеся то на одну сторону, то на другую белёсо-голубые двустворчатые двери комнаты. Казалось, что вместо того чтобы приближаться, они наоборот отдаляются от меня, растекаясь и размазываясь вдали, потому что хотят навсегда заключить меня наедине с обидчиком. Да, вероятно, тогда я не очень хорошо бегал, а уж в сочетании с охватившим меня страхом тем более. Потом ещё одно препятствие — тяжеленная утеплённая дверь на крыльцо, и, наконец, когда я кубарем скатился с четырёх разновеликих ступенек, грозовым молчанием меня встретила последняя дверь, дверь на улицу. Она была заперта. Помню, что я визжал, толкая её всем корпусом, я был уверен, что жуткое создание непременно преследует меня и вот-вот доберётся, чтобы вцепится мелкими вострыми зубками. К счастью, именно в тот момент отцу понадобилось вернуться во двор за чем-то из инвентаря, и, когда я уже готов был отчаяться, то в раскрывшемся над моей головой прямоугольнике света наконец увидел его бородатое и испуганное лицо. Дальше меня очень долго и безуспешно успокаивали всей семьёй, а я орал и рвался на улицу, наотрез отказываясь возвращаться в родной дом. Толком объяснить, что же так меня напугало, естественно, не смог, а сами взрослые ничего не увидели среди раскиданных по полу игрушек. Да и старались ли....
Ближе к вечеру меня всё же уложили спать. Усталая мать, вероятно, решила, что я просто перевозбудился от игр и теперь капризничаю, слезами пытаясь удержать её возле себя. Поэтому она, прикрикнув, оставила меня одного на маленькой раскладушке возле окна. Деревенский домик, как и у всех был двухкомнатным, так что родители устроились на большой кровати метрах в трёх в углу у стены. Это вроде как это придало мне уверенности, что теперь они смогут меня защитить, раз я их вижу, то и они меня... Но тут погас свет, а последние попытки протестовать прервал раскатистый окрик отца. Теперь ничего не оставалось, как с головой завернувшись в одеяло, инстинктивно стараться не шевелиться, как можно меньше и реже дышать, поскорее уснуть...
Неизвестно, удалось ли мне означенное, и сколько я так пролежал в оцепенении, но через некоторое время я вдруг ощутил тяжесть на ногах, словно кто-то возится, елозит по мне. Надо сказать, что тогда с нами жила маленькая серая кошка, Муся, и днём, когда ей удавалось, она очень любила спать именно на моей кроватке, а по ночам, приходя ко мне, ложилась в ногах. Я очень это любил, с Мусенькой всегда было спокойно и уютно, и я почти сразу засыпал. Но вот родителям это не нравилось, и они постоянно гоняли Мусю, вышвыривали во двор. Поэтому поначалу я очень обрадовался, решив, что киса, минуя запреты, каким-то образом просочилась в дом. Я откинул одеяло и потянулся к мягкому и пушистому комку, но вместо гладкой кошачьей шерсти рука схватила что-то грубое, спутанное, противное и липкое на ощупь. В этот миг раздалось сдавленно-злобное шипение, переходящее в визгливое верещание и снова распавшееся на утробный рокот. Чуть ниже уровня моих глаз воздухе стремительно возникли две светящиеся точки. И хоть ночь была безлунно-тёмной, но в слабом свете окна я углядел, что это вовсе не Муся. Это то самое создание, что я видел днём, оно вновь нашло меня! Я хотел было закричать, сорваться с места, но из сжатого ужасом горла вырвался лишь слабый хрип, недостаточный, чтобы привлечь внимание, хоть кого-нибудь разбудить. Я попытался было перевернуться, скинуть своё тело вниз, но тут же почувствовал жуткую боль в ноге, словно бедро прижгли раскалённым железом. Я захрипел, извиваясь и хватая ртом воздух, мне казалось, что сейчас я умру. Но в этот момент тишину ударом хлыста рассёк чей-то крик. Боевой клич. Моя Муся! Она пришла на выручку!!!
Тут же включился свет. Заспанные родители забегали, заохали-заахали, увидев кровавую лужу, растекавшуюся поверх одеяла. Я же лежал, даже не плача, и во все глаза глядел на свою защитницу. Её спина была выгнута, вставшая дыбом шерсть увеличивала маленькое тельце раза в полтора, и вся кошка казалась наэлектризованной, готовой к битве с тем, кого она всё ещё видела рядом со мной. Тут её заметил кто-то из взрослых и предусмотрительно выкинул вон. Я наконец-то выпустил собранный в лёгких воздух и заревел.
После этого все воспоминания тонут в общем сумбурном потоке. Кажется, меня долго таскали по врачам, психологам, шарлатанам. Спал я только с родителями и только при включенном свете, лет этак до семи, наверное. Перестал только когда пошёл в школу, от страха что всё откроется, и одноклассники будут надо мной издеваться. Потом и случай этот забылся, истёрся в памяти, вытеснившись новыми, рутинными заботами.
Но лишь одно до сих пор свербит где-то в глубине души: бедная моя Муся. После того случая я её больше не видел. Вероятно, родители сочли ночное происшествие последней каплей и попросту ликвидировали мою спасительницу.
Новость отредактировал Летяга - 15-11-2017, 13:00
Ключевые слова: Игоша в деревне в детстве кошка