Городской леший

– Кузьмич, это, между прочим, обидно!
– Ну а-а, муа-ха-ха, что де-е-лать, уа-хах!
– Перестань!

Дворовой репетировал. Ему захотелось создать красивый морок. Чтоб и представительно, и похоже, и не страшно. Получалось плохо – по привычке то отрастали веточки в ушах, то появлялись лишние руки. Обидно, что самый полезный при общении с людьми в лесу морок – тот, что с большими светящимися глазами, – не подходил.

Кузьмича пригласил с двойной пользой – чайку попить и со стороны поглядеть. Но тот уже и животик со смеху надорвал, пока Лешак пытался слепить кота поприличнее.

– Ну ей-богу, Лёша, ты как будто Мурзиков-Мурок никогда не видел! Ну неужели так сложно!
– Тебе везёт. Хозяйка понимающая, можно и не стараться.
– А вот и неправда! Есть у меня хоть капля гордости домового?! Есть! Вот и прячусь!

Лешему даже неловко стало – не хотел, да обидел. С досады он хлопнул невесть откуда взявшуюся веточку на плече (вот – отвлёкся, и опять отрастает!). Веточка скрутилась, попыталась почесать хозяину спинку. Тот напрягся и наконец избавился от лишней детали.

– Извини, Кузьмич, не со зла я. Веришь?
– Пф-ф. Ладно уж. Верю.
– Слушай. Хозяйка ж твоя бескошатная?
– Ну да, если без меня не притащила кого.
– А в кого ты тогда, ну, прячешься?

Домовой отвёл глаза и насупился. Но понимал – друг не отстанет. Надо рассказать:
– По-всякому бывает. Кружкой там. Мышью компьютерной. Один раз учебником прикинуться пришлось. Этой, как его, физикой. Страх, что там написано, глянул – ни словечка не понял.
Кузьмич глянул на друга и решил не обижаться.
– Ну ты... друг, называется. Проржись, что ли. Можно.
Дворовой перестал корчить рожи и в голос захохотал:
– Уах-ха-ха-ха, мы-ы-ышью-у-у, ой, не могу, а-ха-ха!
Насмеявшись вдоволь, он вытер слезы:
– Ну а все-таки, сосед, ох, а мне как же быть?
– Не знаю. Сосредоточься, что ли. Представь хорошенько. Может, кого из наших котов, для начала.
– Ладно, попытка не пытка!

Леший закрыл глаза, представил шерстяной бочок, ушастую голову с прищуром янтарных глаз и белые лапки в носочках. В общем, Маркизу, что грелась сегодня на лавке у третьего подъезда. Прочитал заговор.

– Ну. Как оно?
– Вот это детально, вот это я понимаю!
В пыльном осколке зеркала отражалась точная копия Маркизы.
– Ну хоть что-то путное!
– Н-да? Ты уверен?
Ехидный голос Кузьмича заставил напрячься.
– А что такого?
– Лешенька, ты пенечек пониже спины по привычке наваял, чтоб присесть, или тебя лавочки наши покусали?
– Что?!
– То!
– Да тьфу на него!
– Ага!

Едва не решившие подраться друзья на миг замерли и рассмеялась:
– Мы так и поругаемся! Слушай, сдался тебе этот морок, а?
– Не скажи, что я днём, на чердаке сидеть буду? А за порядком кто присмотрит?
– Давай так, я у своей книжку со сказками возьму, там коты красивые нарисованы. Может, чего и получится. А то вон, и полночь миновала, и чай стынет, и ты не кот.
– Уговорил, душа квартирная. Потом попробую с книжкой.

Кузьмич отпил из беленькой чашечки в цветочек, скрывая ехидную улыбку. У его хозяйки были сказки. Заграничные, «манга» называются. Там-то он впервые и увидел котов. В коротеньких юбках и рубашках в обтяг. Вот бы уговорить Лешку так во двор выйти, вот умора будет!