Книга мертвых. Часть 1
Ты сними, сними меня, фотограф,
Прояви же так свое уменье,
Чтоб на фото я была счастливой,
Чтоб никто и не подумал,
Чтоб никто и не поверил,
В то, что... (с) А. Пугачева
В стародавние викторианские времена в старой доброй старушке Англии, на заре фотографии, когда услуги фотографов стоили чудовищно дорого, и простой смертный мог порой позволить себе сняться один-единственный раз в жизни – после смерти, широко практиковалось посмертное фото.
Вообще, то, что в наши времена ужасает, пугает, вызывает отвращение у изнеженных Интернетом детей двадцать первого века, в те суровые времена зарождавшегося капитализма считалось обычной практикой, которую никому и в голову не пришло назвать психическим отклонением, извращением или надругательством над телом усопшего.
Покойников не просто фотографировали в гробах или на похоронах, то есть в привычной им обстановке печального ритуала, - это считалось бы простым ремеслом, не заслуживающим теперь нашего внимания, - но делали это с особым изяществом… подражания живым. Вся цель тогдашних искусников этого исключительного жанра фото заключалась в том, чтобы не просто запечатлеть уходящие в тлен черты усопшего, а как можно более убедительно придать усопшим сходство с живыми людьми. А способов было множество. Чтобы ничто не напоминало смерть и похороны, умерших сажали в естественные, непринужденные позы, как будто застыв на мгновение они не умерли, но просто уснули, на секунду забывшись тихим, мирным сном.
Штатив для мертвеца с подпоркой для головы.
Или же ставили у стены солдатиком "по стойке смирно", прикрепляя на специальные хитроумные подпорки, спрятанные под одеждой, чтобы это было вовсе незаметно, так что создавалось впечатление, что покойник стоит сам без посторонней помощи.
Девушка, умершая от скарлатины, с широко открытыми глазами позирует с любимым котиком.
Для пущей убедительности глаза жмурика незаметно подкалывали булавками у век, чтобы создавалось впечатление, будто они смотрят на тебя.
Иногда на веках усопшего рисовали ложные глаза. Вспомните Джона Деппа в роли капитана Воробья.
Широко практиковалось фото с живыми родственниками в привычной обстановке домашнего интерьера.
Это не театральная постановка Шарлоты Бронтэ, а реальная сценка из жизни… после смерти.
И даже с любимыми домашними животными.
(Это НЕ ЧЕХОВ).
Порой посмертные снимки в кругу семьи были сделаны так искусно, что глядя на них было непонятно, кто из группы снятых на фотографии людей являлся "виновником торжества".
(А ЭТО НЕ его ТРИ СЕСТРЫ, ТОЛЬКО ОДНА ИЗ ЖЕНЩИН... ЖИВА)
Глядя на такие фото, я часто сама играю в игру-угадалку - "Живой-мертвый".
Бывало так, что лица усопших были настолько непринужденны, что сам собою напрашивается вопрос: Cie morte?
Но в основном работы мастеров постмортемистов были так искусны, что покойника едва ли можно было угадать по чуть посиневшим рукам.
Девочка справа («стоит») мертва.
Это сейчас в век цифрового фото можно как угодно снимать объект в движении, а тогда, на заре эры фотографии, чтобы сделать хорошее фото, объекту приходилось до 20 минут находиться абсолютно неподвижно. А теперь представьте, каково было этой живой девочке, что сидит слева, позировать рядом с мертвой сестрой. Когда думаю об этом, у меня мурашки пробегают по спине. Но факт есть факт, дети – во все века объект непоседливый, и чтобы в те времена сделать хороший снимок, порой нужно было дождаться, чтобы ребеночек наконец-то умер.
Посмертная фотография маленьких девочек-близняшек. Видно, что одна из девочек, та, что слева и немного повыше, жива - держит мертвую сестренку за руку, чтобы та не упала. Лицо маленькой покойницы (девочка слева, чуть пониже) затуманено, смотрит в пустоту...
Порой мертвому ребенку или девушке давали в руку цветок белой лилии - символ чистоты и невинности, или же клали цветы на постельку, или непосредственно в гроб, но обязательно белые и венчиками вниз, только так можно было понять, что прелестное дитя действительно не спит, а "по-настоящему" умерло.
Иногда усаживали рядом любимых кукол (с которыми потом и хоронили), чтобы мертвая девочка могла играть в них и после смерти.
Если у ребенка и при жизни были длинные красивые волосы, то их распускали. Для того чтобы сделать сквозняк, открывали окна, и влетевший в дом ветер красиво раздувал волоса мертвого ребенка, придавая картинке некоторое воздушное движение "эфира", как бы символизирующее отлетающую в небеса невинную душу девочки.
Не бойтесь, малышка уже "не простудится".
Так или иначе, пожелание родственников усопшего в совокупности со степенью проявленной фантазии зависело от мастера и, конечно же, от кошелька родных усопшего. Иногда подобные работы были грубы и вызывали непонимание и отвращение даже у современников.
Мертвый еврейский мальчик похож на Арлекино.
Франкенштейн и его мертвый сын (для справки: оба - и взрослый, и ребенок - мертвы).
Мертвая девушка, эксгумированная из могилы, напоминает шарнирно-часовую куклу-скелетку. И это тоже постмортем.
Посмертное фото застреленной в салуне проститутки.
(Уверяю вас, это не Надежда Толоконникова из PUSSY RIOT).
Иногда фото были так изящны и сделаны с такой любовью и натуральностью, что хотелось поцеловать лицо спящего ангелочка.
Даже после своей смерти эта прелестная двухлетняя девчушка выглядит как кукла.
А всё секреты старых мастеров, умевших сделать глазки «живыми».
Чтобы глаза выглядели «живыми», их закапывали специальной мазью, секрет которой каждый мастер хранил «как зеницу своего ока».
Как делался постмортем. Лицо покойницы до и после косметической обработки.
Часто маленьких мертвых детей фотографировали с живыми матерями. Мертвого малыша усаживали на колени безутешной матери, чтобы она держала его, набрасывая на неё плотную накидку, напоминающую паранджу. Не знаю, что это должно было символизировать, слепоту ли безжалостной смерти, так рано унесшую невинного ангелочка в лучший мир, или безутешный траур самой женщины по мертвому дитя, или просто затем, чтобы родительница "не светилась" в кадре, а все внимание было обращено на мертвого ребенка?..
...доселе никому неизвестно. Но и такая странная практика постмортема имела место.
Чтобы умерший ребеночек выглядел ещё живее и "здоровее", на стадии проявки фото ему подкрашивали щечки специальным розовым мелком.
Наиболее отважные из постмортемистов, чтобы ещё "круче" придать мистики и без того "мистическому" своему ремеслу, снимали мертвых в отражении разбитых зеркал. К слову сказать, зазеркальные постмортемы-отраженки даже в те времена были редкостной диковинкой. Так что теперь, в наше время, среди коллекционеров подобного рода редкие ретро-фотографии пользуются бешеным спросом, не менее чем, к примеру, редчайшие виды марок, выпущенные бракованным тиражом несостоявшегося в истории события. (К примеру, по случаю концерта Майкла Джексона, отмененного из-за безвременной смерти певца). За подобный подлинник старинного негатива отражения мертвеца в разбитом зеркале любой уважающий себя коллекционер не глядя выложит 10 000 долларов.
Мертвая девочка отражается в разбитом зеркале.
Среди эзотериков-коллекционеров бытует поверье, что именно такие снимки в разбитых зеркалах обладают наибольшей мистической силой. Но самым "сильным" из таких снимков является посмертное фото самоубийц, которые применяют для вызова бродячего духа самоубийцы.
Девушка-самоубийца, вскрывшая себе трахею, "позирует" у разбитого зеркала.
А это почти произведение современного искусства. Чем не творчество Анны Геддес!* Жаль, что младенчик не спит.
Были и совсем редкие, необычные постмортемы, выходящие за грани всякого человеческого понимания и этики - посмертные фрик-шоу постмортемы.
Посмертная фотография Алоизии Вагнер - женщины- половинки, участвующей в шоу уродов, которая умерла от скарлатины. Эта девушка прославилась тем, что, несмотря на врожденное отсутствие нижней части тела, выполняла сложнейшие трюки на трапеции.
К сожалению, русский постмортем не отличался столь изощренной театрально-созерцательной фантазией запечатления вечности, более свойственной сумеречному духу "германского гения" Европы. В православной России никому и в голову не придет "оживлять мертвецов" только затем, чтобы снимать на фото мертвых, как живых. Это противоречило бы строгим моральным канонам православия. Напротив, тело усопшего старались как можно быстрее отпеть и предать земле - как и положено, на третий день; таким образом, организация самих похорон с соблюдением всех положенных в православии многочисленных ритуалов отнимала значительную часть времени, так что порой скорбящим родственникам было попросту некогда скорбеть. Обычно в русских деревнях фотографирование было столь же торжественным и редким событием, что и сами похороны, так что совместить эти два знаменательных события в одно было практически невозможно, да и в глазах измученных горем родственников не представлялось нужным. И если уж фотографа и приглашали на похороны какого-нибудь более-менее знатного человека, то ограничивались обычно поминками - застольем с "живым" фото умершего, ставившегося у стакана с водкой, накрытым коркой хлеба, как бы говоря тем, что покойник незримо, но присутствует на трапезе вместе с живыми.
Чаще всего русский постмортем имел чисто практическое значение. Начиная с середины 80-х годов XIX века в судебной практике дореволюционной России пользовалось популярностью дактилоскопическое фото с целью опознания преступника, которое заступило на место отжившему все моральные нормы варварскому обычаю отрубания головы "злодея" и выставления её для показа "на весь мир" в "винном духу"*, сохранившегося ещё с времен Петра Первого.
*Последний, с кем была проделана эта варварская процедура был цареубийца И. Гриневицкий. К сожалению, по каким-то причинам заспиртованная голова преступника не сохранилась.
Софья Перовская, целующая отрубленную голову Игнатия Гриневицкого, вынутую из спирта.
Чаще всего такие дактилоскопические фотографии делались уже не столько для опознания преступника (преступник был уже пойман, опознан, убит или казнен), сколько для устрашения и назидания другим потенциальным "злодеям", словно говоря за себя "Сколько веревочке ни виться..."
Труп прославленного своими "подвигами" питерского домушника Леньки Пантелеева, застреленного чекистами, был выставлен на показ толпе, а дактилоскопическое фото мертвого бандита, опубликованное в газете "Правда", была разослано по всем волостям молодой Советской Республики. Позже в "лучших" русских традициях он был обезглавлен, и его обезображенная голова навсегда заняла место на полке музея Уголовного сыска, что находится в Санкт-Петербурге.
Еще немногим позднее дактилоскопическое фото стало использоваться не только в целях опознания преступника, но и жертв самого преступления, а также самоубийц.
Недавно рассекреченные материалы НКВД: труп русского поэта Сергея Есенина - возможного самоубийцы, с подробной дактилоскопией повреждений. Обратите внимание на явные повреждения лобовой кости. Получается, перед тем как повеситься, самоубийца для "надежности" сам себе проломил лоб. :) Простите, при подобном проломе версия удара о водопроводную трубу выглядит весьма неправдоподобно.
Делалось оно непосредственно на месте преступления, с подробнейшим фотографическим "описанием" повреждений трупа. Однако с усовершенствованием ритуалов погребения и сам русский постмортем не стоял на месте, а продолжал медленно, но развиваться по своему самобытному пути. Чтобы запечатлеть событие, чаще всего снимали просто похороны с покойником в гробу и вереницей скорбящих родственников.
Но в отличие от западноевропейского "аналога", даже на таких фотографиях у русских "стесняться" или сдерживать свои чувства было не принято.
Россия. Дальний Восток. Похороны девочки.
И скорбные лица родственников не скрывали своих слез, что, убирая всякую наигранно-искусственную, театрально-постановочную позу, которыми так грешили английские постмортемы, придавало похоронам некоторую документальную "живость" происходившего.
Семейные альбомы, куда собирались снимки умерших родственников, назывались «Книга мертвых». В дни эпидемий эти страшные альбомы заполнялись стремительно, ибо в те времена ещё не умели бороться с такими банальными инфекционными заболеваниями, как скарлатина, корь, коклюш, уносившие до сотни тысяч детских жизней по всей Европе, не говоря уже о туберкулезе, который был столь обычным явлением, как, скажем, сегодня - раковые заболевания или чума XXI века – депрессия, служащая причиной многих самоубийств наших современников.
Практика постмортем*-фото просуществовала вплоть до конца 30-х годов XX века и была прекращена лишь с началом Второй мировой войны, когда массовая гибель людей стерла в сознании людей всякие мысли о чувственном созерцания мертвого тела. И далее, в связи с ростом городов и лихорадочным развитием промышленности, была, увы, совершенно заброшена.
*Анна Геддес - современный австралийский фотограф, прославившийся на весь мир своими трогательными фото младенцев в причудливых антуражах.
*в дословном переводе с латыни "посмертный"
Новость отредактировал Оляна - 23-10-2014, 18:59
Причина: Изменен раздел, исправлены многочисленные ошибки.
Ключевые слова: Фотографии мертвецы авторская история