Улыбнись и умри. Часть 2
- Мы поедем или нет? — со вздохом спросила Шери и посмотрела на небо. Его явно затягивали облака. — Если не поторопимся, попадем под дождь.Я уже осторожно оседлал велосипед. И по дорожке мы выехали на улицу. Без особой цели проехались вокруг городка, а поравнявшись с вытянутым узкой полосой парком недалеко от школы, пустились наперегонки по траве.
У нашего Чива лучший велик и самые длинные ноги. Он всегда всех обгоняет.
Через часик начало моросить, и мы поехали домой. Ноги мои отяжелели. Мускулы болели. Я перехватил взгляд Шери. Она внимательно смотрела на меня. Внутри у меня вдруг все похолодело: что это она на меня уставилась?
На следующее утро я проснулся с двумя словами на устах: «мистер Сор».
«Сегодня я покажу ему камеру, — сказал я себе, потягиваясь и зевая. — Сегодня мне исправят оценку».
Я встал, протер глаза и увидел подушку на полу. Нагнулся, чтобы поднять ее, и почувствовал, что пижама туго обтянула меня. Пуговицы вдруг одна задругой посыпались на пол. Что за чудеса? И вдруг услышал: трах! Я даже не сразу сообразил, что мои пижамные штаны лопнули по шву.
— О, не-е-ет! — издал я долгий вопль.
Воротник пижамы врезался мне в шею. Я хотел расстегнуть пуговицу — и оба рукава лопнули на плечах и под мышкой.
Сердце у меня бешено заколотилось. Я выпрямился и сделал шаг к зеркалу. Меня охватила дрожь. Я боялся взглянуть на свое отражение.
Но сколько можно стоять с закрытыми глазами? Все равно придется посмотреть. Я должен знать. Медленно, очень медленно я приоткрыл один глаз, потом второй. Неужели фотография предсказала правду? И я превратился в тушу в полтора центнера?
Приблизившись вплотную к зеркалу, я взглянул на себя. Ну нет. Слава богу, не полтора центнера. Ну, малость пополнел. Ну, щеки округлились. Плечи стали пошире.
Я сделал шаг назад, чтобы осмотреть все тело, и в этот момент в комнату вошла мама.
— Грег, чем ты занят? Ты же в школу опоздаешь.
Я круто отвернулся от зеркала.
— Мам, — выпалил я, — я за ночь вырос. У меня пижама лопнула.
Она подняла пижаму и, прищурившись, посмотрела на нее.
— Ничего ты не вырос за ночь, Грег, — спокойно говорит она. — Эти пижамы вечно тебе малы.
Я снова обернулся к зеркалу.
— Малы?
«А может, мама права и вовсе я не раздался? Может, это мое воображение?» Я повернулся к ней.
—А как я выгляжу? Она пожала плечами.
—Да прекрасно ты выглядишь.
— Я хочу сказать, не кажется тебе, что я сильно потолстел?
Она некоторое время внимательно рассматривала меня.
—Нда, если правда... — и замолчала.
—Правда что? — спросил я.
— Пожалуй, я тебе дам к хлопьям снятое молоко.
— Доброе утро, Грег. Прибавляем в весе? Вот какими словами встретил меня мистер
Сор, когда я примчался к его столу перед уроком английского языка. Но я постарался не зацикливаться на них. В руках у меня была камера.
— Мистер Сор, я хочу вам кое-что показать. Он опустил глаза на камеру и мрачно осмотрел ее.
—Хочешь снять меня? Но для ежегодника меня уже снимали.
—Да нет, мистер Сор. Это та камера. Это та камера, что...
Он поднял руку, чтобы остановить меня.
—Не сейчас, Грег, — сказал он, поднимаясь со стула.
—Но, мистер Сор... — начал было я.
Он смотрел поверх моей головы. Я обернулся и увидел мистера Грунда в дверях. Мистер Сор торопливо пошел к нему, и они проговорили до самого звонка. Затем мистер Сор вернулся на свое место.
— Жаль, что вчера меня не было, — начал он. — Понимаю, с каким удовольствием изучали вы сослагательное наклонение.
Я так и стоял у его стола с камерой в руках.
Мистер Сор подошел к доске, повернулся и заметил меня.
—Грег, будь добр, сядь на место. У нас сегодня уйма дел.
—Но, мистер Сор... — я поднял камеру.
—Сядь на место, — твердо сказал он.
Куда было деваться? Я вздохнул и поплелся на свое место у противоположной стены. Как доказать, что мой рассказ был правдивым?
— Сегодня мы должны выслушать другие рассказы о правдивых историях, — объявил мистер Сор и повернулся к девочке на переднем ряду. — Марси, кажется, твоя очередь. О чем твое сообщение?
Марси Райдер встала.
— О моей кошке Вафле. О тех забавных вещах, которые вечно выкидывает дома наша Вафля.
«Ну и скучища», — подумал я. А мистер Сор заулыбался! Первый раз заулыбался, прямо чуть не мурлыкал!
— Я люблю кошек, — сказал он. — У меня их целых шесть.
«Вот это да, — подумал я. — Надо же, шесть кошек! Нет, я не выдержу занудного рассказа о занудных кошках».
И я поднял руку и помахал ею:
— Мистер Сор! Мистер Сор!
Улыбка на губах мистера Сора поблекла.
—Что тебе, Грег?
—Э... можно, пока Марси не начала, я покажу вам камеру? Вы знаете. Ту, о которой я рассказывал в прошлый раз. Вы сказали: если я принесу ее и докажу, что она злая, вы исправите мне отметку.
Мистер Сор почесал подбородок и посмотрел на меня недовольно.
— Сейчас очередь Марси, — холодно проговорил он. — Мы все хотим послушать о Вафле.
— Но, мистер Сор... вы же обещали! Кто-то тихо засмеялся.
Голос у меня стал таким высоким, что, наверное, только собаки слышали его.
—Грег, ты не заставишь меня изменить мои планы, — строго возразил мистер Сор.
—Но я могу доказать, — не отставал я. — Я могу доказать, что камера несет зло.
Смех в классе стал громче.
—Грег — вот зло! — прогудел Донни. Это вызвало всеобщий смех.
—Грег бя-а-а-а-ка! — проблеял кто-то. Гомерический смех.
Мистер Сор щелкнул по доске указкой.
— Тихо!
Он велел мне выйти к доске.
— Ладно, Грег. Конечно, несправедливо отнимать у других время, но я даю тебе одну минуту показать свою камеру.
Одну минуту! Но мне только того и надо было! Я потрогал карман рубашки, чтобы убедиться, что фотография Джона при мне. Я был уверен: стоит Козьему Сору увидеть фото и услышать рассказ о том, что приключилось с бедным Джоном вчера вечером, и он поверит.
—Мы ждем, Грег, иди сюда, — велел учитель. — У тебя одна минута.
—Иду, — откликнулся я и хотел встать. Но не тут-то было. Попробовал еще раз. Еще.
У нас такие парты: сиденья вместе со столом.
Я сидел как приклеенный. Слишком толстый, чтобы вылезти.
«Что со мной творится?» — пытался понять я, чувствуя, как меня охватывает паника. В животе похолодело. В моем необъятном бурдюкоподобном животе. Нет, брюхе.
Но ведь я за парту сел без всяких проблем! И часу не прошло. А теперь меня как приклеили. Я что же, прибавил полцентнера, пока сидел?
— Грег, что же ты? — Мистер Сор нетерпеливо стукнул указкой по полочке на доске, куда кладут мел и тряпку.
С четвертой попытки я наконец выкарабкался из-за парты. Аккуратно держа перед собой камеру, я пошел к доске.
— Вот эта камера, — объяснил я мистеру Сору. — Мы с друзьями нашли ее в заброшенном доме, как я и рассказывал.
Он взял у меня камеру. Он крутил ее так и этак. Поднес к лицу. Приложил видоискатель к глазу.
— Нет, только не снимайте! — заорал я. — Не снимайте!
Он опустил камеру.
— Но как тогда я узнаю, что в камере зло? Я сунул руку в карман.
— Я захватил фотографию. Она докажет, что я говорил правду.
Пальцы у меня стали как сосиски, и я никак не мог вытащить фотографию. Их так раздуло, что я не смог бы сжать их в кулак. Я чуть не вывернул карман наизнанку, пытаясь извлечь оттуда фотографию с Джоном. Наконец мне это кое-как удалось, и я протянул плотный квадратик мистеру Сору.
— Вот, посмотрите. Этого мальчика зовут Джон. Я снял его позавчера вечером. С ним все было в порядке. Но на фотографии, видите, он с гвоздем в ноге. Через пару минут все так и получилось. Джон напоролся на гвоздь, и отцу пришлось спешно везти его в больницу.
Мистер Сор рассмеялся. Ну и денек! Снова рекорд! Первый раз вижу мистера Сора хохочущим. Да еще в классе!
—Это не смешно. Бедняга Джон корчился от боли. Он...
—Знаю я эти трюки с гвоздями. — Мистер Сор не отрывал глаз от фото.
—Что? — не понял я.
—Я сам умел когда-то делать на фотографии поддельную стрелу. Она так и торчала у меня из головы. Невозможно было определить, что это подделка. Так что я могу себе представить, как тебе удалось сделать этот трюк с гвоздем.
—Да нет! Это настоящий! Настоящий! — закричал я. — Посмотрите, какое страдание у него на лице. Разве вы не видите боль?
—Твой приятель хороший актер.
—Да нет же! Никакой он мне не приятель! Я даже не знал его. Вы должны мне поверить. Должны!
Мистер Сор взглянул на часы.
—Минута истекла.
—Но вы же обещали!.. — вне себя заорал я.
—Грег, иди на место! — приказал он. — Тебе не удастся провести меня с этой старой камерой и шуточной фотографией.
—Ты проиграл, Грег! — закричал Донни.
—Ты зло! — подхватил Брайан.
Все захохотали. Я чувствовал, что краснею. У меня даже уши горели. Вот-вот взорвусь. Я был ошеломлен, оскорблен и вне себя от злости — все в одном флаконе.
— Я ставлю тебе «отлично» за усилие, — продолжал учитель. — Но оставляю двойку за рассказ. «Неуд» за неправду.
Нет, это было уже слишком. Я взвыл от бешенства и бросился к двери. Вернее, попытался броситься. Только я был слишком неповоротлив и тяжел для таких быстрых движений. Я мог только кое-как переваливаться с боку на бок.
— Грег, куда это ты? — услышал я голос мистера Сора, но сделал вид, что не слышу. Камера была у меня в непомерно разбухшей руке. Дверь я распахнул другой рукой. И вывалился в пустой и тихий коридор.
Позади голос мистера Сора требовал, чтобы я вернулся в класс. Смеялись и болтали ребята.
Я грохнул дверью и двинулся вперед. Собственно, ушел куда глаза глядят. Никакой цели у меня не было. Просто я чертовски был зол. Мне хотелось вопить и плакать. Колотить по стенам. Сломать что-нибудь.
Повернув за угол, я увидел Шери. — Грег! — воскликнула она. — Что случилось?
Она бросилась ко мне по коридору, пробежала шага четыре, и — надо же! — коротенькая юбочка, надетая поверх синих колготок, с нее свалилась.
Стоим мы и обалдело смотрим на юбочку, так и лежащую у ее ног. Она выронила книжки и нагнулась, чтобы поднять юбку.
— Быть такого не может! — всплеснула руками Шери.
В другой раз я бы покатился со смеху. А сейчас, видя, как она растеряна, стоял молча.
—Я... я худею на глазах, — запинаясь, выговорила она, надевая юбку. — Я утром взвешивалась. Потеряла целых три кило.
—Вот это да! — покачал я головой и подумал, что мне надо как-то ее подбодрить. — Ну, подумаешь, три кило. — Звучало фальшиво, но ничего другого мне в голову не пришло.
—Грег, но я всего-то весила тридцать шесть кило, — горько сокрушалась она. — А теперь осталось меньше тридцати трех. На мне юбки не держатся. Вся одежда висит на мне как на вешалке!
—Надо побольше есть...
—Да брось ты, — оборвала она меня.
—Ты вот глянь-ка на меня! — воскликнул я и поднял руки, чтобы она увидела мое толстое брюхо. — У меня такое ощущение, что я за ночь прибавил пудов пять! Я только что с трудом выбрался из-за парты.
Шери была так расстроена из-за своей худобы, что до сих пор по-настоящему даже не взглянула на меня. Теперь же, посмотрев внимательно, она расхохоталась.
— Вот это да! Ты и в самом деле стал как боров.
—Спасибо за борова, — даже не рассердился я.
—Что же нам делать? — недоумевала она. — Почему с нами все это стряслось?
Я хотел было ответить, но послышались шаги в коридоре.
— Пошли, — вскрикнула Шери. — Быстрей! Помоги мне собрать книги.
Я наклонился, чтобы подобрать учебники, и тут джинсы у меня лопнули по швам.
После занятий Чив, Майкл и еще кое-какие ребята затеяли игру в софтбол на площадке за школой. Я играть не хотел. Мне не хотелось, чтоб они видели, как я раздался вширь. Но они затащили меня на площадку и заставили играть. На первой базе.
«Может, они делают вид, что ничего особенного не произошло?» — думал я. Поэтому я скрестил пальцы и про себя взмолился, чтоб все обошлось. А может, и впрямь не заметят, в какого борова я превратился за это утро?
Тенниска чуть не лопалась на животе. Рубашка была мала и так обтягивала меня, что я едва мог рукою двинуть. Лопнувшие джинсы сидели на мне в обтяжку.
«А может, они и правда не заметят? — успокаивал я себя, пытаясь перебежать на первую базу. — Могут и не заметить».
— Эй, Грег, — крикнул Чив, он был подающим. — Ты что, перешел на диету для великанов?
Все завыли, заголосили. Кое-кто стал кататься по траве, взвизгивая, как гиена. Майкл показал на меня пальцем:
— Эгей, да это же Сумо Три. Всем стало еще веселее.
—Да отвяжись ты, — сердито оборвал его я. — Дай передохнуть.
—Не передохнуть, а пообедать. — Это Майкл со своими дурацкими шуточками.
Меня обступили со всех сторон и только головами от изумления качали.
— С ума сойти, — пробормотал Чив. — Как это ты умудрился набрать полцентнера со вчерашнего дня?
Мне не хотелось об этом говорить.
— Мы играем или как? — спрашиваю.
На самом деле меня так и подмывало рассказать Чиву и Майклу, почему меня на глазах разносит. Я хотел рассказать им, что достал злую камеру. Что Шери сделала ею снимок с меня. Что на нем я и был на все десять пудов. И теперь все становится реальным. Но у меня не хватило бы храбрости рассказать. Они же предупреждали, говорили, чтоб я не вздумал лезть в дом Коффмана. И чтоб не брал эту злосчастную камеру.
В этот день я набрал двенадцать кило. К вечеру я уже еле передвигался.
— Это аллергическая реакция, — сказала мама.
Я уставился на нее.
—Прости, это что еще такое?
—Ты съел что-то такое, на что у тебя аллергия, — ответила она. — Вообще-то человек не раздувается за одну ночь как воздушный шар.
Папа, глядя на меня, старался изображать абсолютное спокойствие, но я видел, что это не так.
— Ты после школы много конфет ешь? — спросил он.
Мама покачала головой:
—Даже если бы он съедал тысячу плиток шоколада в день, его б так не разнесло!
—Надо спешно показать его аллергологу. — Папа потер подбородок.
—Сначала доктору Вейссу, — не согласилась мама. — Доктор Вейсс скажет, к какому специалисту нам надо обратиться.
И они принялись бурно обсуждать, к какому врачу меня надо первым делом отвезти.
Я кое-как вышел из комнаты. Для этого понадобились все мои силы. Слоновьи ноги не слушались меня. Многочисленные жирные
подбородки колыхались на ходу. Раздувшееся брюхо выходило из комнаты немного впереди меня самого.
Я-то знал, что никакой врач мне не поможет. Ведь никакая это не аллергия! И от лишней порции мороженого в такую тушу не превращаются! Это все чертова камера. Ее снимок сделал меня похожим на гору. То есть снимок стал былью! Никакой врач тут не поможет. Не поможет и никакая диета.
Чуть позже я попросил маму и папу разрешить мне завтра не ходить в школу. Меня же засмеют. Я просто этого не вынесу.
—Но как можно пропускать занятия? — возразил папа. — А что, если это надолго и потребуется много недель, чтоб вернуться к норме?
—Ребята не будут смеяться, — заверила мама. — Это же твои друзья. Они поймут, что ты заболел.
Я умолял их, канючил и плакал. Я даже с большим трудом опустился на свои круглые колени, чтобы уговорить их. Вы думаете, они послушали меня? Фига с два.
— Не смущайся, — напутствовал меня папа, когда я, переваливаясь с боку на бок, заковылял к двери, чтобы идти в школу.
Не смущайся! Хороший совет!
Я надел один из его мешковатых поношенных костюмов. И он был мне тесен!
Да я готов был провалиться сквозь землю от смущения, как только вышел на улицу! Я так и представлял, как люди в проезжающих машинах хохочут при виде огромного фестивального Мишки, бредущего, покачиваясь, по тротуару.
Я не хотел идти пешком в школу, но у родителей простая «хонда», и я в нее не влез!
Ребята обалдело смотрели, как я пролезаю в дверь Питтс-Лендингской средней школы. Но все были очень добрые. Никто не бросал шуточек. Никто даже слова мне не сказал. Я думал, что они просто боятся подходить ко мне. Боятся связываться. А вдруг я навалюсь на кого-нибудь! Я и впрямь выглядел, как огромный шар на параде в День благодарения.
Утро прошло вполне сносно. Я забился в угол и старался не высовывать оттуда носа. Хотя, признаться, спрятаться-то мне как раз было труднее всего. Только все от меня отстали и слава богу.
Так все и шло, пока я не сунулся на урок мистера Сора. Он, как всегда, был Кислый Сыр. И он выставил меня на посмешище перед всем классом.
— Грег, — сказал он, крутя указку в руках, — а ведь за партой ты все равно не поместишься. Лучше постой у окна.
Я молча потопал, куда он мне указал.
В классе тишина, никто не засмеялся. Видать, ребята поняли, что со мной происходит что-то серьезное. Вот только мистер Сор мне покоя не давал.
— Грег, — обратился он ко мне снова, улыбаясь, — знаешь, ты лучше отойди от окна, а то ты солнце нам закрываешь.
И снова — хоть бы кто засмеялся. Мне кажется, ребята даже пожалели меня. Даже Донни и Брайан не отпускали обычных шуточек.
— Грег, — вдруг велел мне мистер Сор, — я хочу, чтобы ты сходил к медсестре. Тебе необходимо обсудить с ней четыре группы питания. Я думаю, ты ешь не за двоих, а за всех четверых.
Согласитесь, это жестокая шутка. И все равно никто не рассмеялся.
Я повернулся к нему лицом. Он это серьезно? Он и правда посылает меня к медсестре? Я затопал вон из класса, ожидая, что сейчас Донни выставит мне ногу в проходе, как он это обычно делает. Но он сидел тихо, глядел прямо перед собой и молчал. Я ему был благодарен. Если б я грохнулся, то ни за что бы сам не поднялся.
Выбрался я в коридор, а самого такое зло взяло на этого мистера Сора. Зачем он выставил меня на посмешище перед всем классом? Почему он такой жестокий? Я никак не мог ответить себе на эти вопросы. Да и слишком я был зол, чтобы ясно мыслить. Я ему отплачу. Придет день — и отплачу. Это я себе говорил. Какую-нибудь подлянку ему устрою. Уж он у меня запоет.
Я так и кипел от злости, бредя в наш медкабинет. Только все сразу у меня из головы вылетело, когда я вошел в приемную и увидел на стуле девчонку. Я так и застыл у двери, в совершенном смятении глядя на нее. Это была Шери! Но я не сразу узнал ее. Джинсы и кофточка — размеров на десять больше. Ручки тоньше зубочистки. Личико бледное и сморщенное. Голова как маленький лимон на хрупком съежившемся теле.
—Грег, — еле слышно прошептала она, — это ты в таком огромном теле?
—Шери! — вскрикнул я. — Сколько еще ты потеряла в весе?
—Я... я даже не знаю, — запинаясь, промолвила она. — Посмотри на меня! Я усыхаю. Я такая легкая, как пушинка. Я сегодня с трудом дошла до школы, потому что ветер сносил меня.
—Ты больна?
Она перевела взгляд на окно.
— Нет, не больна, и ты не болен, — ответила она слабым голоском. — Я усыхаю, а тебя раздувает — и все это из-за тех снимков, что мы сделали.
Я вздохнул и поднял свой необъятный живот обеими руками. Иначе я бы не пролез в дверь.
— Что же нам делать, Шери? — прошептал я. — Конечно, это фотографии. Ты права. Но что нам делать?
Папа заехал за мной после уроков. Он арендовал фургончик, поскольку в нашу машину я не влезал. На заднем сиденье я занял все пространство. Ремень не сходился у меня на животе, так что пришлось ехать в «разобранном» виде.
— Я уверен, что доктор Вейсс быстро приведет тебя в норму. — Папа пытался говорить бодрым голосом.
Только я-то видел, что он ужасно расстроен и сбит с толку. Не торопясь, он повез меня через весь город к доктору Вейссу. Да и не мог фургон быстро ехать с таким весом, то есть со мной!
Доктор Вейсс, милейший старичок с ясными голубыми глазами и длинной белой бородой, со всеми детьми говорит так, словно им годика два. Он до сих пор дает мне леденец каждый раз после визита, а мне уже двенадцать. Только не думаю, что сегодня он даст мне леденец на палочке.
Он только цокал, когда я встал на весы. Впрочем, узнать мой вес он все равно не смог: весы зашкалило. Он едва сумел прослушать сердце. Стетоскоп никак не удавалось пристроить среди жирных складок на моей груди.
С серьезным видом доктор Вейсс сделал все возможные тесты.
— Отправим кровь на анализ в лабораторию. Через пару дней придут ответы. — Он тряхнул головой и нахмурился. У него даже глаза будто выгорели и поблекли. — Ни с чем подобным, Грег, я в жизни не сталкивался, — тихо проговорил он. — Честно говоря, я в полном тупике.
Я-то не был в тупике. Я-то отлично знал, в чем дело. Как только мы вернулись домой, я поднялся кое-как к себе и первым делом — за телефон. Мне пришлось исхитриться, чтобы поднять руку и взять непослушными раздувшимися пальцами трубку да еще поднести ее к уху. Я набрал номер Шери. Вернее, мне это удалось с третьей попытки. Палец стал такой толстый, что нажимал сразу две цифры.
Шери подошла на третий звонок.
—Алло, — голосок ее был еле слышен, такой он был слабый и тихий.
—Я сейчас приду, — сказал я, — и захвачу камеру.
—Не ори так, — вскрикнула она и тут же добавила: — Поторопись, Грег. Я потеряла еще два кило. Я уже совсем невесомая. Боюсь, как бы меня не унесло сквозняком.
—Лечу, — говорю я. — И мы обмозгуем, как нам быть.
Повесив трубку, я осторожно вытащил камеру, спрятанную в нижнем ящике комода среди моих трусов и маек. Мне пришлось здорово помучиться, чтобы нагнуться так низко. Отдуваясь и задыхаясь, я кое-как это сделал.
«Если я еще немного потолстею, то, вероятно, лопну, как пузырь», — с горечью подумал я.
Крепко держа камеру в руке, я осторожно, ступенька за ступенькой, спустился с лестницы.
— Я к Шери, — крикнул я родителям. Они были в комнате внизу, обсуждали то, что
сказал папе доктор Вейсс.
—На улице накрапывает дождик, — сказала мама, — возьми зонтик.
—Да мне из двери в дверь, — крикнул я.
К тому же зонтик все равно не укроет меня целиком.
Я высунул нос наружу. Чуть моросило. И дождем-то не назовешь.
Сунув камеру под мышку, я распахнул дверь и сделал шаг, но тут же остановился. По дорожке шел черноволосый мальчик. Джон!
— Этого только не хватало! — пробормотал я. Я-то знал, зачем он пришел. Он хотел забрать камеру. Но я не мог ее сейчас отдать. Мне надо было спасти нас — Шери и меня.
Я видел, как он медленно приближается, наклонив голову из-за дождика.
«Что мне придумать, — размышлял я. — Я же не могу отдать ему камеру. Не могу, и все тут! Вернусь-ка я назад и спрячусь».
Я было сунулся обратно в дверной проем. Попытался просунуть свое разбухшее тело в собственный дом. Но слишком поздно. Джон увидел меня.
Он помахал мне рукой и вприпрыжку побежал к крыльцу.
Камера была у меня под рукой. Я опустил ее на крыльцо и прикрыл ее собой. За такой тушей она как за каменной стеной. Но что мне сказать Джону? Как убедить его согласиться, чтобы камера еще некоторое время побыла у меня?
— Привет! — крикнул он.
—Привет! — откликнулся я. Голос у меня был приглушенным из-за складок жира на щеках.
—Мне нужен мальчик, что живет здесь, — сказал Джон, поднимаясь на крыльцо. — Его зовут Грег. Он белокурый. Моего возраста. Вы знаете его? У него моя камера.
Я уставился на него и так стоял с открытым ртом. Я чувствовал на груди свои жировые складки.
—Как, говоришь, его зовут? — переспросил я.
—Грег, — повторил Джон. — Фамилию его я не знаю. Он здесь живет?
Наконец до меня дошло, что он не узнал меня. Я стал такой громила. Он не может сообразить, что это я.
— Э... да. Я, кажется, знаю, кто вам нужен.
Мальчик по имени Грег живет вон в том доме. — И я ткнул пальцем через улицу.
—Вы знаете, в каком доме? — спросил Джон, поворачивая в ту сторону, куда я ему указал.
—Дома через четыре, — врал я напропалую. — Большой дом из красного кирпича. Вы его сразу заметите. Тут на всю округу один такой кирпичный.
— Спасибо, — поблагодарил меня Джон. Дождь в это время стал сильнее. Он повернулся и припустил по дорожке.
«Пригласил называется», — подумал я про себя. Мне было неприятно врать Джону, но что было делать? Не могу же я вернуть ему камеру. Это слишком опасно. Я смотрел, как он убегает, пока он не скрылся за живыми изгородями. Потом нагнулся кое-как, подхватил камеру и двинулся вперевалку к дому Шери.
Шери ждала меня у входной двери. По ее глазам я заметил, что она потрясена моим видом, тем, как я разбух за последнее время.
Я тоже был потрясен и даже вскрикнул от изумления: Шери стала как переводная картинка!
Пока мы шли в комнату, она то и дело спотыкалась, наступая на обшлага своих джинсов, которые стали так длинны ей, что тащились по полу. Поддерживающий джинсы ремень она завязала узлом — такая тоненькая у нее талия, — чтобы они не спали с нее.
— Если я еще капельку похудею, — пожаловалась Шери, — придется носить кукольные платьица.
- Твои родители возили тебя к доктору? — спросил я, отдуваясь и задыхаясь.
—Еще бы, — слабым голоском ответила она, — доктор велел пить молочные коктейли пять раз в день.
—Сказал бы мне так мой доктор, — вздохнул я.
Я осторожно присел на ее кровать. Не хотел я, чтобы она подо мной развалилась. И тем не менее дерево подо мной подозрительно заскрипело, начало потрескивать, а потом кровать с грохотом рухнула на пол.
—Ерунда, — махнула ручкой Шери, — я все равно не могу забраться на нее.
—Если меня разнесет еще хоть капельку, — простонал я, — то я не смогу выбраться из дома. Я просто не пролезу в двери.
Шери сложила ручки на груди. Пальчики у нее были такие крошечные, что ладошки напоминали птичьи лапки. Черная копна волос на крошечной головке и совсем тоненькое тельце делали ее скорее похожей на швабру, а не на человеческое существо.
— Что же делать? — жалобно спросила Шери.
Я коснулся камеры толстой рыхлой рукой.
—Вот, я принес... Решил, что, может...
—Да что хорошего может сделать эта дурацкая камера? — заплакала Шери. — Чтоб я ее никогда не видела. Никогда! Никогда!
— У меня идея, — сказал я и согнал муху с одного из моих многочисленных подбородков.
Шери обняла свое тощее тельце палочками-ручками.
— Что еще за идея?
— Надо сделать новые снимки друг друга. Может, на новых фотографиях мы будем нормальными. Вдруг эти новые фото изменят нас в обратную сторону, и мы станем такими, как раньше.
Она подняла на меня свои глаза. Видно было, как она напряжено думает.
— Это... довольно рискованно, правда?
— А ты что-нибудь лучше можешь придумать?
Она снова задумалась. Потом посмотрела на камеру.
— Что ж, — решила она, — давай попробуем.
Я попытался встать на ноги, но мои руки и ноги были не настолько сильны, чтобы поднять чудовищно разбухшее тело. Пока я боролся со своим весом, Шери пролетела через всю комнату и схватила с моих колен камеру. И тут же охнула, едва не выронив ее.
— Ну и тяжелая же! — удивилась она.
— Это потому, что ты такая легонькая. Я сделал новую попытку подняться.
—Да сиди ты, — приказала Шери. — Я первой сниму тебя.
—Валяй, — согласился я. — Надеюсь, на этой карточке я буду худой. — Я хотел было скрестить на всякий случай пальцы, но они были такие толстые...
—Улыбнись. — Шери направила на меня объектив.
—Не развлекайся, снимай скорее, — укоротил ее я.
Она заглянула в видоискатель, положила палец на спусковую кнопку. Потом опустила фотоаппарат и вздохнула.
—Это очень... очень опасно.
—Шери, снимай! Ты посмотри на нас. Хуже все равно некуда, разве не так?
Она кивнула в знак согласия и снова подняла к глазу фотоаппарат. Он был для нее так тяжел, что она с трудом удерживала его двумя руками.
— Ну что ж, поехали, — тихо сказала она. — Будем надеяться, Грег, что ты выйдешь снова нормальным.
И она щелкнула. От вспышки я чуть не ослеп.
Еще через секунду из щели на передней стенке камеры появился белый квадратик. Она донесла его до кровати и, вспорхнув, уселась рядом со мной.
— Давай посмотрим! — закричал я, потянувшись за снимком.
— Осторожно, бога ради!—вскрикнула Шери. — Если упадешь, ты раздавишь меня.
Я замер. Она права. Даже сидеть ей рядом со мной опасно.
— Может, тебе и правда лучше встать. Она поднялась на ноги и закачалась, потому что не привыкла к своей невесомости.
— Проявляется, — сообщила она.
Шери держала карточку у меня перед глазами, чтобы мы оба могли ее видеть. Сначала белое сменилось желтым. Я вытаращил глаза, пытаясь разглядеть в желтом пятне свое лицо. Будет оно на фотографии толстым или таким, как прежде? Желтое было слишком бледным. Разглядеть ничего не удавалось.
Мы с Шери как завороженные уставились на маленький квадратик. И смотрели, смотрели. Не мигая. Не двигая ни одним мускулом. Смотрели, как снимок темнеет.
И вдруг я увидел себя. Свое непомерно раздутое круглое лицо. Шарообразное тело. Все такое же ненормально разбухшее. Такое же неестественно толстое.
— Не-е-е-ет! — издал я вопль, полный отчаяния. — Не-е-е-ет! Я хочу стать прежним!
Шери качала своей маленькой головой, печально глядя на темнеющую фотографию.
— Что это у тебя на лице? — вдруг вскрикнула она. — Гляди!
Я сграбастал снимок и стал разглядывать его.
— Час от часу не легче! Моя кожа — она вся чешуйчатая. Я похож на крокодила!
Шери выхватила у меня карточку и стала ее рассматривать.
— Чешуя у тебя и на руках. Это прямо как кожа пресмыкающихся.
Только она произнесла это, как все у меня начало зудеть. Посмотрел я на руки, а они — в красных чешуйках. Я стал чесаться, но и зуд становился все сильнее. Вот уже с расчесов на руках посыпались вниз на ковер чешуйки, как лопья.
— Ой-ой, — заверещал я, — так зудит, что терпенья нет.
Шери отскочила в сторону. Снимок выпал у нее из рук.
—Какой ужас! — вскрикнула она. — С тебя теперь кожа лоскутами сходит!
—О! — взвыл я. — Теперь спина. Так зудит — тет мочи терпеть. А я не достаю...
—Я не собираюсь чесать тебе спину, — заявила Шери с отвращением. — Это так противно!
Я отбросил лоскут красной кожи с руки.
—Хочешь, чтобы теперь я снял тебя? Может, больше повезет?
—Нет уж! — закричала она. — Никаких но-шх снимков. От этого только еще хуже.
Лицо ее исказила гримаса отвращения. Она 2 трудом сдерживалась.
— Прости, Грег, — простонала она, — но я яе могу смотреть на тебя. Меня сейчас стошнит.
Я пытался почесать хотя бы шею, но руки у меня были такие толстые, что мне не удалось г тянуться даже до шеи.
Я поскреб лоб. Большой лоскут кожи полетел на ковер.
—Давай порвем фотографии! — вдруг предложила Шери.
—Это еще зачем? — удивился я.
Она подняла с пола мою новую фотографию.
— Вот увидишь, как только мы их порвем, с нами опять все будет нормально.
На мгновение я перестал чесаться.
—Ты так думаешь? Ты и правда думаешь, это единственное, что нам надо сделать?
—Попытка ведь не пытка, вдруг да что выйдет, — ответила Шери.
Я с большим трудом извлек из кармана первые две фотографии — негатив Шери и первое фото с моей тушей.
— Я порву эти две, — сказал я, — а ты порвешь мою новую. Посмотрим, что из этого выйдет.
Я было начал рвать свои — и вдруг остановился.
— А что, если мы их разорвем и вообще исчезнем?
Руки наши так и застыли в воздухе. Рвать или не рвать?
—Нет! — закричала Шери. — Не делай этого! Если мы их разорвем на куски, то вдруг исчезнем и никогда больше не вернемся?
—Давай лучше не говорить о том, что может с нами случиться. — Я.содрогнулся. — Ты лучше посмотри на нас: хуже некуда.
—Мало ли что, — вздохнула Шери. — Лучше думать о том, что мы можем сделать, чтобы спастись, Грег. Давай думать позитивно.
Я уставился на нее.
— Как ты сказала? Повтори!
—Я сказала: давай думать позитивно. Думать позитивно.
—Шери, ты подала мне гениальную идею.
* * *
Мы отнесли все наши снимки в фотомагазин Креймера, где работал мой брат.
Добраться до магазина было делом не из легких. Через каждые два шага мне приходилось останавливаться, чтобы передохнуть. Плюс к этому я должен был скрести свою чешуйчатую кожу да еще не спускать глаз с Шери и держать ее, чтобы ветер не унес. До магазина всего-то ничего — восемь домов, но мы тащились, наверное, целый час.
Когда мы наконец вошли в магазин, сердце у меня упало: я не увидел Терри.
— Он в проявочной. — Мистер Креймер смотрел на нас, словно мы с неба свалились. Оно и понятно. Вид у нас тот еще. Переводная картинка и слонопотам. Славная парочка.
Я потащил Шери в лабораторию в конце магазина и постучал в дверь. В лабораторию, где идет проявка, вламываться нельзя. Откроешь дверь, впустишь свет — и все запорешь.
Подождали мы несколько минут. Наконец вышел Терри. Сначала он меня не узнал. Я думаю, он просто забыл, что за последнюю пару дней я прибавил с полцентнера. Он даже присвистнул.
—Что это с твоей кожей, Грег? — спросил он, не в силах скрыть отвращения. — У тебя что, сыпь?
—Сам не знаю. Ты, может, поможешь нам, Терри?
Он пожал плечами:
— А что надо?
Я протянул ему первых два снимка, негатив с Шери и позитив с моей тушей.
—Ты мог бы обратить их? Он взглянул на снимки:
—Чего-то я не улавливаю. Я вздохнул:
— Ты можешь из негатива сделать позитив, а из позитива негатив?
Шери вскрикнула. Она сразу поняла мою идею: если перевернуть изображения, изменятся и наши тела. Терри сделает позитив негатива Шери, и она вернется в свое прежнее состояние. А потом из моего позитива сделает негатив, и я усохну, как Шери. В этом был смысл. Почему бы не попробовать? Попытка не пытка.
Терри долго рассматривал оба снимка. Наконец сказал, почесав в затылке:
—Думаю, я смогу это сделать, только я чертовски занят. Когда надо?
—Сию минуту! — в один голос закричали мы с Шери. ф-
Терри посмотрел на нас, потом на фотографии.
Я скреб шею. Мои толстые руки поднимались с трудом, и это было единственное место, куда я кое-как дотягивался. Еще пара часов, и я вообще шагу не смогу сделать. Придется меня возить на тачке. Какое там на тачке! На двух тачках, только спаренных.
— Ну пожалуйста, Терри, — взмолился я.
—Но сейчас у меня дел по горло, — начал объяснять Терри.
—Я отдам тебе свои карманные деньги за два месяца!
—Ну ладно, что-нибудь придумаю. По рукам. Подождите здесь.
Он исчез в лаборатории. Мы ждали у двери. Эти полчаса — самые долгие в моей жизни.
Мистер Креймер все время бросал на нас косые взгляды из-за прилавка, но мы делали вид, что не замечаем.
Мне жуть как хотелось присесть. Ноги меня еле держали. Но я боялся сесть: стул подо мной сразу бы рухнул. И к тому же я не смог бы потом встать.
Так мы с Шери и стояли как истуканы у двери в лабораторию, ожидая результата. Получится или нет? Поможет ли обращение фотографий обрести нам прежний вид?
Наконец открылась дверь, и на пороге возник Терри.
—Вот, — протянул он мне два новых отпечатка. — И не забудь про обещание.
—Не забуду. Договор дороже денег, — кивнул я. — Спасибо, Терри.
Я посмотрел на отпечатки. Терри поработал на славу. Позитив Шери, улыбающейся в камеру. Негатив меня весом в десять пудов.
— А теперь исчезните, — приказал Терри, косясь на прилавок. — И чтоб духу вашего здесь не было, не то я потеряю работу.
Я взял Шери за руку, и мы побрели к выходу. Бедняжка Шери совсем стала как пушинка. Она еще сильнее побледнела и похудела за то время, что мы проторчали в этом магазине. Вот уж воистину — кожа да кости. И ручки как спички.
Выйдя из магазина, мы остановились на углу.
—Ну как? — спросил я. — Ты чувствуешь какие-нибудь изменения?
—Пока что нет, — еле слышно прошептала она.
— И я — нет.
Так мы простояли на углу целых полчаса.
Стояли и ждали, когда начнут меняться наши тела.
Но ничего не происходило.
— Мы обречены, — простонал я. Лоскут кожи с моего лба плавно спланировал нам под ноги.
На следующее утро я проснулся ни свет ни заря. Еще будильник не прозвенел. Я потянулся, зевая. Потом перевернулся, готовясь сражаться со своим необъятным телом, чтобы как-то выбраться из постели.
— Ого-го! — завопил я, напрягая каждый мускул. И полетел по комнате! — У-у-ух!
Я врезался в стену. И отлетел. И шмякнулся на пол. И подскочил снова.
— Да что же это такое? — во всю глотку заорал я.
В зеркале я увидел свое отражение. Привычное прежнее лицо. Привычное прежнее тело. Ни тебе жирных складок. Ни надутых щек. Ни раздувшегося как шар пуза.
Это я! Я вернулся! Я ущипнул себя. Потер физиономию. Подергал себя за волосы.
Господи, как же я был счастлив!
Я вскочил на кровать и стал подпрыгивать, вскидывая руки и вопя во всю глотку:
— Получилось! Получилось!
Мама с папой, еще в халатах, ворвались в комнату
— Грег, что еще случилось?
И тут же оба разом остолбенели. Наконец мама исторгла какой-то звук. Папа застыл в полном оцепенении.
— Ты... ты... это опять ты! — зарыдала мама.
— Ты... ты... ты... — никак не мог произнести что-нибудь членораздельное папа.
А потом оба бросились ко мне и ну обнимать, ну целовать!
—Я же говорила, ты что-то съел. — Совершенно счастливая утирала слезы мама. — Какое-то пищевое отравление.
—Аллергическая реакция, — сказал папа, обретя в конце концов дар речи. — Я так и думал, что через день-другой все пройдет.
—Мы были уверены, что ты поправишься, — уверяла мама.
— Ну конечно! Я тоже! Что за вранье!
—Ты так достойно вел себя все это время, Грег. — Мама достала из кармана носовой платок. — Держался молодцом.
—Да... я... я всегда стараюсь думать позитивно.
Проглотил я по-быстрому завтрак и побежал к Шери. Она как раз появилась в дверях.
— Помогло! Помогло, Грег! — радостно кричала она.
И побежала ко мне навстречу. Черные волосы летели позади нее. Она смеялась от счастья: она стала прежней!
С воплями и визгом мы исполнили победный танец «Снова нормальные!» прямо на заднем дворике. Когда мы остановились, чтобы перевести дыхание, Шери сказала:
— Надо поторапливаться. А то опоздаем в школу. А мне не терпится показать всем, что я стала прежней.
— И мне тоже! — поддержал я ее. — Только подожди здесь. Я сейчас. Мне надо кое-что взять.
Повернулся и бегом по лужайке к себе.
— Что тебе надо? — Шери побежала за мной.
— Камера! — крикнул я не оборачиваясь. Она побежала быстрее. Догнала меня, схватила за плечо.
— Грег, ты что? Зачем тебе камера?
Я прищурился и посмотрел на нее очень внимательно.
— Чтобы отомстить.
— Грег, не надо! — умоляла Шери.
Но я ее не слушал. Я знал, чего хочу, что должен сделать.
Перепрыгивая через две ступеньки, я вбежал в свою комнату, достал из ящика камеру и помчался вниз.
Шери ждала меня.
— Грег, это безумие, — горячо заговорила она. — Что ты задумал?
Я злобно улыбнулся:
— Хочу сделать снимок мистера Сора.
— Ты с ума сошел! — изумилась Шери. — Грег, не вздумай!
— Увидишь.
Я шел в школу, держа камеру обеими руками.
—Грег, может случиться что-нибудь ужасное! — в отчаянии кричала Шери.
—Ну и ладно. — Я все так же зло ухмылялся.
Козий Сор это заслужил. Он не хотел поверить моему рассказу. Обозвал меня лжецом перед всем классом. Вкатил мне двойку — двойку за такую правдивую историю.
— Но, Грег... — не отставала Шери.
Мне было не до нее. Я весь ушел в свой план. Чем ближе школа, тем ожесточеннее думал я о своем замысле. Он решил испортить мне лето, говорил я себе. Но он не прав, тысячу раз не прав. А когда меня так разнесло, Кислый Сыр повел себя жестоко. Он потешался надо мной перед всем классом. Опозорил меня. Просто размазал меня по стенке.
— Грег...
—Он сознательно хотел сделать мне больно, — начал я перечислять поступки мистера Сора. — Он нарочно сделал меня посмешищем всего класса. Он заслуживает того, что с ним может случиться.
—Так что ты собираешься сделать? — еле дыша, спросила Шери.
Я остановился на углу.
— Он потребовал, чтобы я доказал ему, что камера творит зло. Вот я и докажу — и заодно отомщу.
* * *
В класс я вбежал с последним звонком. Все уже сидели на своих местах. Мистер Сор что-то писал на доске.
Я подошел к нему и подождал, когда он повернется. Сердце у меня так и колотилось в груди. Руки дрожали, я с трудом удерживал камеру. Потом я набрал полную грудь воздуха. Это был мой звездный час. Мой великий шанс.
— Мистер Сор... — негромко позвал я.
Он резко повернулся, будто я крикнул во все горло.
— Грег, — сказал Козий Сыр, — ты сегодня выглядишь вполне сносно.
Но я пропустил его слова мимо ушей. Я поднес камеру к глазам. «Миг мщения», — подумал я.
— Я принес ее, — сказал я, а у самого голосок такой высокий-высокий. — Помните? Камера из моего рассказа? Вы сказали, чтобы я доказал, что она творит зло. Ну так сейчас увидите!
Я поймал его обескураженное лицо в видоискатель.
Положил палец на спуск.
Он выхватил камеру у меня из рук.
— Ах да, злая камера, — проговорил он, рассматривая ее. — Незачем тратить кадр на меня. Давайте сделаем общую фотографию!
— Нет! — завопил я. Он помахал рукой.
—Донни и Брайан — сядьте плотнее. А ты, Грег, встань сюда, чтобы попасть в кадр.
—Нет! — взмолился я. — Мистер Сор, не надо!
— Все улыбнулись!
Вспышка сработала. Из щели показался белый квадратик картона.
Мистер Сор улыбнулся мне.
— Ну вот, думаю, весь класс получился. Итак, что теперь случится?
Я проглотил комок в горле.
— Э... это мы увидим. Увидим.
Новость отредактировал olqa.weles - 21-04-2012, 14:13
Ключевые слова: фотография камера