Полуночница
От редактора: Филифьонка — нервная дамочка, очень боится насекомых, вечно куда-то спешит. Любит наводить порядок и готовить. Не любит родственников, но считает своей обязанностью проявлять к ним родственные чувства. Персонаж из произведений о муми-троллях.Приехала одна Филифьоночка на дачу. На даче у неё было фиолетовое небо, оснащённое мириадами акварельно-голубых звёзд, а крыша самой дачи, выложенной необожжённым белым кирпичом, красовалась льдисто-зелёной отделкой покрывающей её травы. С крыши туалета свисала изумрудная занавеска водорослей, закрывая дверь волосами русалки, а сарай походил на сказочный замок, ибо сколочен был из разноцветных досок, оставшихся после различных хозяйственных нужд. Из-за флуоресцентно-красного стекла виднелись гнутые, позлащённые ржавчиной вилы и лопаты, скрывающие за собой тайник в полиэтиленовом пакетике, который здесь кто-то давным-давно зарыл, и все про это знали, а как его найти – наоборот. Дача тоже была очень интересной. Под изумрудной крышей, на чердаке, покоилась настоящая пещера Али-Бабы, а комнаты были завалены всяким хламом. Со шкафов сыпались рулоны бумаги, пакетики из-под семян, открытки и детские рисунки Филифьоночки, и много чего ещё, из самих шкафов выглядывали корешки ярких, красочных книг, а полы посыпал обильный ковёр седой пыли. Приезжали филифьонки поздно. А поэтому по приезде на дачу они не успевали сразу убраться, и почивать приходилось в настоящих кладовых различных весьма себе интересных находок.
Вот и в этот раз Филифьоночка отправилась в свою захламлённую спаленку на низеньком втором этаже, где до потолка можно было достать лапкой, не забыв прихватить книжку, которую ей порекомендовали ещё в городе, на позапрошлой неделе.
Лежит Филифьоночка, книжку читает. Тепло, хорошо, уютно даже как-то. Только вот спать чего-то не хочется. А звёзды за окном так близко, и такие яркие: любуйся – не налюбуешься! И с каждой минуткой они всё ближе и ближе, всё розовее и розовее. И когда звёзды совсем уже заиграли яблочным перламутром, Филифьоночка отложила книжку и погасила грибной ночник.
Темнота тёплым одеялом окутала Филифьоночку, и той стало немного не по себе среди всех этих душных, пыльных предметов. Она отодвинула одеяло подальше от морды и расположилась поудобнее. Однако всё-таки было жарко. И тогда Филифьоночка выбралась из-под одеяла, но обнаружила, что в комнатке, как ни странно, холодно, как в подвале, сыром и тёмном. Филифьоночка собиралась уже залезть под одеяло и заснуть, но где-то монотонно закапала водичка:
Кап.
Кап.
Кап.
Кап.
Кап.
Кап.
Кап.
Кап.
Кап.
Филифьоночке это дело, прямо вам скажу, не больно понравилось. Она была нервной филифьонкой. И поэтому она заложила уши одеялом. Но кап-кап не исчезал. Более того, к нему примешался тяжёлый топот больших, бесформенных лап, и шорох, как будто они ходили по листве. Филифьоночка глянула в окно, проведать звёзды, и удивилась, потому что они заблестели неким фосфорическим, аквамариновым сиянием, и повисли над самыми ветвями старой яблони. Филифьоночке это понравилось. Она долго и безмятежно смотрела на сад, пока не обнаружила некий силуэт, теряющийся за ветвями деревьев. Размытый и очень большой, возвышался он в пелене таусинного мрака над кустарником, и глаза его фарами автомобиля светились, и, казалось, сияние это было направлено прямиком в окно! Ну что за безобразие такой средь белой ночи? Филифьоночке стало не больно приятно смотреть на этот силуэт, и она задёрнула шторы. Однако топот возобновился с удвоенной силой.
Филифьоночке это начинало не нравиться – тем более, ей показалось, что топот приближается.
Топ.
Топ.
Топ.
Топ.
Топ.
Топ.
Топ.
Топ.
Топ.
Топ.
Топ.
Филифьоночка встала и закрыла дверь на газетку. Но здесь в передней послышался такой нехороший, неприятный такой скрежет, как будто открывается дверь, а затем топот переместился в прихожую, или, по-народному, предбанник. Тяжёлый это был топот, военный. Перемежался он со скрипом прогибающихся деревянных досок, которыми был вымощен пол. Дерево гудело и стонало, словно предупреждая: не доверяй, Филифьоночка, не доверяй.
Испугалась Филифьоночка, в окно выглянула, а там – никого! Но когда она уже хотела идти спать, топот начал тяжко подыматься по спиральной лестнице. Лестница славилась своей скрипучестью, и филифьоночка давно подозревала, что когда-нибудь она попросту провалиться, причём именно под ней-то, под Филифьоночкой-то. А тут – такие-то стенания! Поднимается, видать, тот чёрный силуэт прямо к Филифьоночке. Да приговаривает:
Шубу-шубу-шубу-шу,
Филифьонку разбужу-у-у!
Ахнула Филифьоночка, кинулась дверь баррикадировать, да тут топот совсем уж близко подошёл и глухо так по двери бить начал лапами, а лапы-то, видать, у него тяжёлые! Хотела Филифьоночка закричать, да заткнула себе рот – и под кровать! А баррикада осыпается, да по кусочкам рассыпается. И когда с баррикады упал старый чемодан и раскрылся, Филифьоночка ахнула и провалилась в обморок от ужаса.
А вот проснулась она снова в кровати, от того, что её с остервенением и ненавистью трясли: трюх да трюх, трюх да трюх – вправо-влево, вправо-влево. Трясётся, трюхается по кровати Филифьоночка да в душе злится. Решила она глаза открыть да хаму пришлому за милую душу по шее надавать. Открыла один глазок – да тут же его закрыла. Трясёт её большая и чёрная филифьонка. Большая, мохнатая, чёрная, как ворон, аки дёгтем её вымазали. Глаза жёлтые, с зеленцой, да светятся-сияют, как две болезненные луны, замершие в ночи. Морда коротка-тупа, да кирпичом, как у собаки. Сама большая, в два раза самой Филифьоночки больше – в потолок ушами своими упёрлась, да и то – сутулится, моррова дочь! Положила на неё тяжёлые свои лапы, как камнями набитые, да трясёт-трясёт, багрову пасть разинула да шершавым алым языком слюну набежавшую с кривых жёлтых зубов слизывает. Противно стало Филифьоночке, скрылась она под подушку от страшной филифьонищи. А та бубнит себе под пипку:
Бу-бу-бу-бу-бу-бу-бу,
Как подую я в трубу!
И навеки ночь уйдёт,
Красно солнышко взойдёт!
Догадалась Филифьоночка: шатунья эта филифьонина, полуночница – сама не спит да другим не даёт! А полуночница подушку с неё лапами сняла, на пол положила, чайник взяла и льёт, льёт ледяную воду на Филифьоночку! А сама поёт-распевает:
Буль-буль-буль-буль-буль-буль-буль,
Просыпайся ты, бабуль!
Все не спят, и ты не спи –
Просыпайся и шуми!
Филифьоночка стала плеваться водой, орать, а филифьонина взяла чайник и полила воду в рот Филифьоночке, наполняет её, как грелку тряпичную. А тут дверь открылась, и вошла в спаленку на крики другая филифьонка, Гильдуся, с фонарём: посмотреть, чего творится-то? А тут большая чёрная филифьонина расположилась и Филифьоночке в рот воду из чайника льёт, трясёт её и орёт:
Ты глаза не закрывай,
Просыпайся и вставай!
Сны к тебе не прибегут.
Просыпайся, и начнут
Песни петь, играть с тобой
И ходить вниз головой!
Закричала тогда Гильдуся и помчалась по фьегам. Сбежались к дому фьеги всякие: с вилами, с лопатами и даже с тыквенными светильниками. Забросали они прежде всего дорожку вокруг дачи тюкам сена и поставили караульных: чуть что, сразу – жечь! Стали филифьонки с разбегу за лианы всякие хвататься и в полёте стёкла лапами выбивать, да в комнату всё, в комнату! Кое-какая из них – прямо на Филифьоночку, да её водой и вырвало. Одна филифьонка подкоп прокопала, пробила в погребе дырень да и вылезла в комнату. Опешила чёрная филифьонка: ещё бы, такую же чёрную конкурентку ей из Ада выслали! Заорала она хрипло – и к печи. А снаружи филифьонка по яблоне на крышу залезла и ухнула в трубу, да из печи прямо на чёрную филифьонку как бросится с головнями! Та помчалась по столовой, да и угодила в подпол. А филифьонки подпол закрыли да с дачи съехали.
Тем более у Филифьоночки после всех этих историй начались проблемы с пищеварением.
Ключевые слова: Сказки филифьонка ночь мистика муми-тролли авторская история