Выход
Бабка собиралась долго. Так долго, что Смерть, устав сидеть в кресле в углу, встал и начал прохаживаться у книжных полок. Он внимательно читал название каждой книги на корешке, думал о чем-то своем, пока бабка распихивала по конвертам записки. Не последняя воля, а так, маленькие посланьица тем, кого она любит и кто редко отвечает взаимностью. Смерть уже ничему не удивлялся. Если бы он был новичком, то непременно спросил о предназначении конвертов. Но поскольку Смерть уже умудрен опытом, он лишь вздохнул, возвел глаза к потолку, мол, ох уж мне эти умирающие.Бабка же, со смешной стрижкой и не менее смешным цветом волос спелого баклажана, торопилась как могла. Вот надо же, какие шутки к концу существования мироздание преподносит. Всю жизнь торопилась и теперь, в посмертии, чтобы не задерживать этого серьезного молодого человека, тоже торопится. Пыль бы протереть, да Смерть все чаще на карманные часы поглядывает, недовольно хмыкает и вообще невербально показывает о желании покинуть квартиру бабки поскорее.
- Сынок, - робко сказала бабка, подойдя к Смерти, - ежели тебе книги какие приглянулись, ты бери, не стесняйся. Внучки-то мои книжками не дорожат, только если между страниц, где деньги завалялись.
Смерть криво усмехнулся, потер подбородок, чуть нагнулся к бабке. Разница в росте колоссальная.
- Обойдусь. Вы готовы или как?
- Ой, милок! - бабка всплеснула руками, будто что-то вспомнила. Поковыляла из гостиной в коридор. Смерть же вновь остался сам по себе. Книги разглядывать надоело, и, зевая от недосыпа, он принялся обводить длинным пальцем узор на вязаной кружевной салфетке, что кинескоп телевизора скрывала наполовину. Везде фарфоровые статуэточки, целый шкаф праздничных сервизов, дорогущего хрусталя. Хрустальные вазочки, фигурки зверей. Даже люстра, и та - хрустальная. Зато чисто и опрятно. Не сравнить с квартирами стариков, которые умирают в муках болезней и одиночества. Там обычно пахнет немытым телом, лекарствами, заплесневелым хлебом. И сырой землей. Впрочем, сырой землей пахнет у всех, кто в списке у Смерти. Ему не достаются те, кто завещал себя кремировать. К ним коллега ходит.
- Ну все, - бабка вернулась. На ней надета теплая вязаная кофта, платок на голове, плотные колготы, юбка, начищенные до блеска старомодные туфли.
- Готова, - бабка даже улыбнулась, но руки у нее дрожали. Оно и понятно, умирать да уходить в неизвестность - сомнительное удовольствие. Люди сами себе наобещали загробной жизни, напридумывали вариации мест конечного назначения душ. Смерть так далеко не заглядывал, старался быть честным с каждым, когда его спрашивали о продолжении пути. Если был в дурном настроении, говорил, мол, хуже существования в вашем мире уже ничего нельзя придумать. А если наоборот, в хорошем расположении духа, отвечал, мол, не беспокойтесь, в чудесное место отправляетесь.
Смерть велел бабке сесть на диван, сам приземлился рядом. Грациозно, совершенно по-кошачьи. Нужно подписать бумаги, еще раз свериться со списком. В качестве приятного завершения существования Смерть всегда показывал умирающим наиболее хорошие воспоминания, накопившиеся за жизнь человека. Бывали исключения, конечно, но не слишком много, по пальцам одной руки пересчитать можно.
- Вы так на мужа моего первого похожи, - сказала бабка. - Молодым помер, от воспаления легких.
Смерть ничего не ответил, он сосредоточенно искал список среди остальных бумаг в папке с документами.
- Ой-ой, голова моя дырявая, - бабка снова всплеснула руками и умчалась на кухню. Послышался шум воды. Смерть вздохнул, досчитал до десяти, чуть прикрыл глаза. А когда открыл, то увидел перед собой морщинистые руки, в которых лежало несколько румяных яблок. Яблоки не слишком большие. На боках - бисеринки воды, как и на потрескавшейся от тяжелой работы коже. Смерть сначала озадаченно хлопал глазами, а бабка достала из кармана кофты белоснежный платок, обтерла яблоки и снова протянула их Смерти.
- Спасибо, - только и смог произнести Смерть. Да большего и не надо. У старой женщины, которую он окрестил бабкой из-за нелепого внешнего вида и своего дурного настроения, вокруг глаз собралась паутинка из морщин. Смерть растерялся, ведь его никто и никогда ничем не угощал. Вот так, просто, с теплой улыбкой.
Через несколько воспоминаний умирающей Смерть прошел вместе с ней. Через заснеженное поле, к небольшому холму над рекой, на котором стояла деревянная церквушка. И небо ясное-ясное, снег кругом, аж глаза режет от белизны. И не бабка перед Смертью, а девчонка молодая, в смешной шапке, с румянцем на щеках. Идет к церквушке, чтобы свечку за упокой батюшкиной души поставить.
Через ливень в цветущем саду. Солнце светит. Крупные капли били по белым цветам, и полупрозрачные лепестки срывались и падали на влажную траву. А молодая женщина, в мокром, прилипшем к телу платье, убирает с лица волосы, несет к дому птицу с перебитым крылом. Из окна на женщину смотрит встревоженное лицо девочки. У девочки волосы цвета соломы и нос пуговкой.
Через галечный пляж, залитый солнечным светом. Та женщина, что птицу несла, теперь чуть постарше, но возраст ей только к лицу. Кожа загорела до бронзы, в темные волосы лентой вплетается ветер. Рядом с ней та девочка с соломенными волосами. И мальчишка. Цвет волос, как у матери, но нос с горбинкой. Они втроем сидят у кромки моря, прислонившись друг к другу. Время от времени дети брызгаются соленой водой, и в воздухе на доли секунды повисают хрустальные шарики капель.
Воспоминаний оказалось так много, что Смерть даже обрадовался, но умирающая взяла его за руку и покачала головой, глядя со стороны на себя. Будто отлитую из бронзы.
Смерть удивился, ведь обычно среди воспоминаний находится нечто иное, вроде каких-нибудь праздников.
- Да в праздниках ничего интересного, - умирающая пожала плечами в ответ на заданный Смертью вопрос. - Это даты в календаре. Важнее жить ощущениями.
Она понизила голос до шепота и сказала:
- Я оставлю тебе одно из них, чтобы было куда улизнуть от авралов и суеты.
Смерть хотел что-то возразить, но не посмел. Отказываться от подарка, сделанного от чистого сердца, нельзя. У дарящего тогда пропадет охота радовать не только себя, но и других.
Когда Смерть проводил умирающую до Выхода, и когда Дверь за ней закрылась, Смерть обнаружил в своей ладони небольшой стеклянный шарик. А что же в нем?
Маленькая кухня, старенький гарнитур. Пахнет супом, на плите чайник закипает. За окном дождь шумит, ветер воет. А в кухне сухо и тепло, трескучим голосом разговаривает радио, кошка мурлычет, свернувшись клубком на подоконнике. Возле кошки - несколько мотков пряжи и спицы.
И устав от работы, взяв отгул за свой счет, Смерть отправляется на эту кухню, берет спицы и вяжет. Очень расслабляет, надо сказать.
А еще в дребезжащем холодильнике сложены румяные яблоки. Смерть нарезает их дольками, садится за стол. Иногда очень жаль, что ему доступен только Выход и с ушедшими за Дверь больше никогда не встретишься. Смерти до ужаса хочется расспросить про птицу с перебитым крылом, про церквушку, про галечный пляж, про детей и почему внуки не жалуют книги. Конечно, можно залезть в копию личного дела, но Смерть считает подобное неэтичным.
Сидит себе, ест яблоки.
Вяжет.
Автор: LostSummoner.
Источник.
Ключевые слова: Смерть бабка ощущения яблоки подарок избранное