Terraria, !born, день 2
Стоит ли говорить, что на следующее утро я не имел ровным счётом никакого желания играть в «Террарию»? Даже не включая компьютер, я оделся, позавтракал и вышел подышать свежим воздухом, чтобы немного развеяться. Эта прогулка подействовала на меня успокаивающе – на фоне красивой неизменности реального мира вчерашние виртуальные ужасы казались надуманными и мелочными, поэтому я решил позвонить другу, который принес мне игру, и рассказать обо всём случившимся. Тот выслушал меня с возбужденным интересом - сам он ещё не играл в 1.0.5, потратив весь вчерашний день на борьбу с заполонившими его компьютер вирусами, но воспринимал всё случившееся со мной так же, как это хотел понимать и я, то есть как просто очень детально продуманный квест от разработчиков. В конце концов, любопытство пересилило страх и я, вернувшись домой, снова включил игру.Нэтт действительно пропал без вести, поэтому мне не оставалось ничего иного, кроме как создать нового персонажа, чернокожую девушку Alice. «!born» загрузился и я продолжил играть. В мире ничего не изменилось, NPC бесцельно ходили по восстановленной деревеньке, изредка забредая на кладбище, которое я так и не решился снести…
Кладбище… Что-то в нём привлекло моё внимание, что-то я вспомнил такое, что могло мне помочь… Надгробия! Точно же, на месте смерти Нэтта ведь оставалось надгробие, и на нем должно было быть написано, как именно он умер! Не то что бы я сомневался в том, что это была какая-то «бэкграундовая» тварь, просто стало чертовски интересно узнать, что же там будет написано. Плюс, примерно в том же месте остался сундук с мечами, без которых продолжать спуск совершенно не хотелось, да и не представлялось возможным, ведь черт знает, сколько ещё времени пришлось бы спускаться всё ниже.
Вооружившись из запасов, которые предусмотрительно хранил в сундуке на случай очередной неожиданной смерти, я собирался уже направиться к подземелью, как вдруг запоздало обнаружил, что совершенно лишен зелий здоровья. Вернулся к торговцу, поговорил с ним, зашёл в меню торговли, скупился и, уже прекращая разговор, понял, что что-то не так. Обратился повторно и замер – «Ah, they will tell tales of Natt some day». Я и не знал, как это понимать, казалось, торговец был осведомлен о смерти Нэтта и будто намекал на что-то… Впрочем, со следующего же обращения всё стало на свои места – «Natt, is it? I’ve heard good things, friend!». Торговец, по-видимому, принимал моего персонажа за Нэтта из-за какого-то глюка. Впрочем, не только торговец, но и все остальные NPC, у каждого из которых появились «личные» обращения к игроку - «Hey, Natt, wanna buy a big freaking gun, huh?» , «My god, Natt, were you bathing in lava?!», «Natt? Such a good name… I’ll name my next bomb N.A.T.T.!» и подобные.
Глюк был незначительный, но его вполне хватило для того, чтобы в моей душе снова зародилось нехорошее предчувствие. Полностью вооружившись, я снова отправился на запад и, дойдя до входа в «подземелье», начал длинный спуск. В этот раз, как мне показалось, блоки Утробы начались куда ближе к дворцу, чем раньше, как будто бы она увеличивалась в размерах, поедая блоки камня и кирпичей подземелья, и это пугало. Кроме глубиномера, у меня с собой были и часы. Сразу же после входа в Утробу они разладились и перестали показывать время, отображая только «wo:mb», «hæ:ll» и «pa:th» в зависимости от того, где в данный момент находилась Элис.
«Темнеть» в Утробе в этот раз стало явно раньше, чем в предыдущий, а зловещая музыка на заднем плане постепенно делалась всё громче и отчетливее. Сквозь пробирающую до костей, мрачную музыку, состоявшую в основном из размеренных гулких ударов барабанов и низких нот какого-то струнного инструмента, начали пробиваться стонущие голоса, которые ассоциировались у меня только с грешниками из второго круга Ада Данте, и от правдоподобности которых меня бросало в дрожь. Их было слышно и раньше, но теперь это точно стало чем-то большим, чем простой звук окружения. В это же время, насколько я мог разглядеть в тусклом свете «фонариков», с задним фоном Утробы что-то происходило. Казалось, на нём начали проявляться какие-то лица или части тел, но, как сильно я не вглядывался, я всё никак не мог окончательно удостовериться в том, что это не плод моей взбудораженной фантазии.
Я продолжал спуск, а монстры становились всё реалистичнее и страшнее. Попытавшись ради интереса уйти в темный боковой туннель, отходящий от центрального пути с пуповиной, я почти сразу же наткнулся на что-то, нанесшее мне полторы сотни урона одним ударом и, отпрыгнув, хаотично замахал мечом. Тотчас же, будто издеваясь, из центрального туннеля прилетел один светлячок, освещая моего врага. Им оказалась гигантская полуразложившаяся голова без нижней челюсти и с вываленным длинным языком, которая была настолько реалистично прорисована, что я ощутил рвотные позывы и рывком отвернулся от экрана, лишь бы больше не видеть её. Когда я, наконец, справившись с собой, снова повернулся к экрану, головы уже не было, только тупик из всё той же пульсирующей плоти и рванувшийся обратно «светлячок». Оставаться в темном коридоре, тем более после случившегося, мне отнюдь не хотелось, поэтому я вернулся к пуповине и продолжил идти вниз.
Вскоре я добрался до места, где погиб Нэтт. Всё оставалось на своих местах – золотой сундук, импровизированный купол, не спасший персонажа от смерти, его части тел, кровь повсюду, надгробие… При виде этого зрелища, несмотря на то, что всё было нарисованным, мне стало дурно. Тела же пропадают после смерти? В Террарии ведь нет такой реалистичности убийств? В ней ведь нет крови? Черт побери, это же всё игра?!
Я взял себя в руки. Да, это игра. Да, реалистичность смертей – фича от разработчиков, равно как и всё это место. Да, мне уже надоело обманывать себя этой глупой отговоркой, но что ещё я мог сказать? Всё, что происходило со мной и моими персонажами, вполне можно было оправдать логикой разработчиков, хотя какая-та интуитивная часть моего рассудка и противилась этой мысли. Элис подошла к надгробию, и я прочёл причину смерти Нэтта.
“Natt has been taken by Mother”
Что?! Черт знает в какой раз за последние два дня меня охватил панический страх, захотелось немедленно выйти из игры, удалить её и больше никогда не вспоминать про своё несостоявшееся путешествие по Утробе, но мне не хватало храбрости. В голове кружились глупые, абсурдные мысли, я представлял себе, что будет, если я не убью то Дитя, о чем меня предупреждал Отец, я представлял, как меня, настоящего, ночью поглотят пульсирующие стены или что ещё хуже…
Стоп.
Среди всего нахлынувшего на меня безумия пробилась одна внятная мысль. Отец, Дитя, Утроба и Мать. Эти названия, несмотря на свою простоту, точно не были случайными, в них крылся какой-то тайный, пока необнаруженный мною смысл. И если Отца, Дитя и Утробу я уже видел, то вот кто такая Мать, я не имел ни малейшего понятия. Моё рационалистическое эго явно говорило, что это будет некий босс на дне Утробы, ради которого и совершается весь этот пугающий квест, оно уже рисовало мне гигантского червя или что-нибудь подобное, от чего начинается пуповина, но вот одна только беда – это место не подчинялось рациональному суждению. Точнее, подчинялось, конечно же, но будто бы маскируясь под реальность, чтобы не выдать своей сути. От этих мыслей мне стало ещё хуже, но надо было продолжать.
Один из многочисленных снимков Утробы. Все до единого были неудачными, а иногда и по очертаниям не совпадали с тем местом, которое я пытался снять. На снимке Элис с Night's Edge.
Я достал из сундука ещё один Night's Edge, и, освещая его взмахами себе путь, продолжил идти вниз по пуповине, отбиваясь от «органических» монстров. Несколько раз мне хотелось остановиться и, если не выйти из игры, то хотя бы сходить на кухню и перекусить чего-нибудь съестного. В то же время, как мне казалось, я уже опустился на добрых сорок тысяч футов ниже уровня моря, и возвращаться на спаун или, тем более, снова строить вокруг себя купол и ставить игру на паузу мне точно не хотелось, поэтому, борясь с голодом, жаждой и усталостью, я продолжал и продолжал спускаться. Голоса на заднем фоне стали ещё громче, перекрывая уже и музыку. Они перешептывались друг с другом на языке, который я не мог определить даже примерно. Это было больше похоже на подражание ястребиному клекоту, чем на человеческую речь, а стоны со временем переросли в всхлипы, плач и, иногда, даже крики боли. Я приглушил колонки, чтобы мама не услышала странных звуков через две стенки, но это не особенно помогало.
Внезапно всё изменилось. Экран дернулся, на секунду потух, снова зажегся и, хотя на первый взгляд ничего не изменилось, я почти сразу же заметил, что задний фон деформируется и будто бы стекается к тому месту, где находилась Элис. Я испугался и побежал вниз ещё быстрее, не оставаясь на месте и на секунду, но это что-то на заднем фоне было быстрее. Голоса перестали перешептываться и затянули долгую, протяжную ноту, сперва низкую, как гул виолончели, затем всё повышающуюся и повышающуюся, пока, наконец, не перешли в пронзительный и страшный визг. Внизу экрана высветилось «It’s wrath has awoken», а плоть Утробы на заднем плане скрутилась, от неё отделилось что-то большое, в несколько раз больше персонажа, продолговатое, со стальными острыми зубами и, увеличившись почти на весь бэкграундый экран, сомкнуло свои челюсти на Элис, после чего сразу же снова исчезло. Одновременно со страшным и безумно реалистичным скрипом сомкнувшихся челюстей, голоса умолкли, оборвав высокую ноту.
Я, застыв, остекленевшими глазами уставился в монитор, не в силах даже пошевелиться перед этим зрелищем. Когда всё было кончено, я насилу разжал до боли сжавшиеся кулаки и потянулся к клавиатуре, чтобы понять, что произошло, но Элис не двигалась так, как мне того хотелось. Она, повернутая к экрану левым боком, медленно качалась, будто бы удерживала равновесие на одной левой ноге, после чего вдруг, совершенно невозможной по реалистичности для Террарии анимацией повернулась к экрану другой стороной и упала. У неё отсутствовала вся правая половина тела, которую откусило это нечто, и можно было разглядеть абсолютно всё, внутренности, кости, сечение черепа, всё было чертовски реалистично, как будто бы настоящего человека разрезали идеально ровным лезвием, сфотографировали и сделали это текстурой тела для Элис… Посередине экрана меланхолично загорелась надпись «You were slain…» и, спустя секунду, ещё одна – «…again…», после чего игра снова вылетела в главное меню. Элис исчезла из списка персонажей.
Моё сердце билось так, что, казалось, в любой момент пробьёт грудную клетку или вовсе разорвется, не выдержав такого темпа, но мои мысли были пусты. Это казалось какой-то тихой истерикой – я будто бы отстраненно наблюдал за собой, без мыслей и переживаний, в то время как должен был умирать от страха. Наверное, в этот момент мои нервы не выдержали всей этой нагрузки, и я отдался в плен этой дьявольщины. Что бы это не было, подумалось мне, и чего бы мне это не стоило, но я обязан дойти до конца. Всё так же отрешенно, я зашёл в одиночную игру, создал нового персонажа, старика по имени Erich, загрузил !born и продолжил игру.
Здесь мой рассудок вернулся ко мне, мгновенно окутавшись липкой паутиной страха. Теперь, казалось, не только игра будто бы не хотела отпускать меня, но и я стал зависим от той тайны, которая ожидала меня в конце. В мире, насколько я видел, внешне ничего не изменилось, поэтому я, всё ещё безумно напуганный произошедшим, стал вооружать Эриха. Торговцы всё ещё принимали персонажа за Нэтта, но теперь стали как будто бы осторожнее, недоверчивее. До определенного времени я принимал это за плод собственного взбудораженного воображения, которое подстраивало фантазии под реальность, но потом…
Потом случилось нечто неожиданное. Скрафтив Phoenix Blaster (да, к этому времени я уже побывал в аду и убедился, что через него в Утробу попасть невозможно, равно как и просто опутиться ниже обычного края карты), я сперва долго ждал падения метеорита, чтобы сделать из него патронов, но потом, так и не дождавшись, направился к торговцу оружием, чтобы закупиться его хоть и плохими, но всё же какими-никакими патронами. Уже тогда, когда при разговоре с ним у меня открылось то же окошко, что и в разговоре с Отцом, я отчетливо понял, что сейчас произойдет что-то ужасное.
- Natt?.. Stop… You’re not Natt. You’re not! – слова печатались по одному, как будто торговец произносил их, - What have you done? I… I know… gods’ pain… blood… womb… They’re all gonna pay… They’re all gonna die, Natt, can you hear me?! THEY’RE ALL GONNA DIE!!! And you, devil child, you will be the first one!
Чрезвычайно прорисованным движением он выхватил, по-видимому, из подплечной кобуры пистолет, передернул затвор, и дважды выстрелил в голову Эриха. Я вздрогнул – звуки были совсем не те, которыми они были обычно. Не жалкое пиканье слабого игрушечного пистолета, а настоящие, громкие и гулкие выстрелы, сопровождаемые отчетливо слышимым спуском с предохранителя и звуком упавших гильз. Пули прошли сквозь Эриха, не причинив ему никакого вреда и врезавшись в стенку, а торговец оружием попятился, опустив оружие. На секунду я разглядел на его лице настоящий, неподдельный ужас и в всё ещё открытом окошке добавилось « Well then…». Окно закрылось, а торговец, развернувшись, побежал через открытые двери домов, в каждом из них всаживая по несколько пуль в их обитателей. Звуки выстрелов раздавались из колонок буквально пулеметной очередью, а внизу экрана появлялись надписи «Matha-Naeg’on killed Clayton Brawl», «Emilio Consigliori had tasted Matha-Naeg’on’s deal», «Airwing Skyslide has been shooted by Matha-Naeg’on» и подобные. Я побежал за ним, на бегу с ужасом осматривая результаты настоящей резни, которую Матса учинил всего за несколько секунд. Пули точно находили своих жертв, кровь уже обильно оросила стены, предметы обстановки, иногда целые оторванные куски мяса лежали рядом с недвижимыми трупами. Пробежав через все дома, я понял, что свихнувшийся торговец был на кладбище.
Последний удавшийся снимок, Эрих и Матса-Найг'он
В утренних сумерках, когда луна уже скрылась за горизонтом, а солнце ещё не вышло, Матса-Найг'он стоял на коленях у самой дальней могилы, что-то шепча себе под нос, и его неразборчивое шептание доносилось уже из колонок. Мгновенно я понял, что уже слышал этот шепот в глубине Утробы, среди десятков других пугающих монологов. Матса-Найг'он вынул обойму из пистолета, осмотрел её, отчетливо произнес «The last one» и, напоследок оглянувшись через плечо на Эриха, вставил дуло в рот и нажал на спусковой крючок. Кровь, вперемешку с мозгами, мясом и осколками черепа, струёй вылетела из его затылка, а сам Матса, повернувшись зияющей раной к экрану, упал на бок и замер.
«Now all of them are dead, Natt» - запоздало появилось внизу экрана.
Солнце никак не всходило, а сумеречное небо приобрело кровавый оттенок. Время замерло, и теперь даже только что скрафченные часы показывали только «pa:th». Впрочем, мне было всё равно. Отдельный участок времени просто вывалился из моей памяти, и я пришёл в себя только тогда, когда Эрих же стоял у входа в подземелье, которое уже и перестало быть таковым. Теперь каждый блок, бывший некогда кирпичом, стал частью той самой органики, из которой состояла утроба, а часы уже на входе сразу же переключились на «wo:mb». Очевидно, что подземелье просто перестало существовать, став частью Утробы.
Спустившись до того места, где раньше начинался дворец, я рискнул отойти от пуповины и уйти на запад, с целью снова увидеть Отца. Все те случайно сгенерированные персонажи, которые нападали на меня здесь раньше, значительно изменились. Теперь они выглядели так, будто их наскоро сшили из оторванных кусков собственных тел, а оружие из привычного мне заменилось на окровавленные крюки, похожие на средневековые орудия пыток. Каждый из этих ходячих мертвецов нашептывал что-то, что я уже точно слышал в хороводе голосов, преследующих меня в утробе. Когда же, наконец, я пробил себе путь к тронному залу, там всё выглядело кардинально иначе – портреты аристократов на стенах изменились на спрайты тех органических монстров, которых я встречал в утробе, все предметы обстановки наполовину сгнили, а на том месте, где раньше был трон Отца, возвышалась та самая голова с оторванной челюстью. Не в силах больше выдерживать это зрелище, и еле сдерживаясь перед тем, чтобы не закричать на всю квартиру, я, не останавливаясь, помчался к пуповине, продолжив свой спуск, так и не представляя себе собственную цель. Уже вслепую ориентируясь в почти сразу же окружившей меня темноте, я добрался до того самого золотого сундука, где погиб Нэтт, и открыл его. Внутри лежали один «Night’s Edge» и всё тот же «Mystery Blade». Последний всё ещё нельзя было забрать, поэтому, вооружившись оставшимся Night's Edge, Эрих продолжил продвигаться вглубь Утробы, освещая себе путь краткими вспышками от взмахов оружия.
После, насколько я понимал, пятидесяти тысяч блоков глубины, с экрана пропал курсор, а вскоре и все остальных элементы интерфейса, оставив только пустой экран с персонажем и Утробой. Escape больше не открывал инвентарь, а подобранные предметы не высвечивались в всплывающей надписи. Монстры с заднего фона, наподобие того, который убил Элис, продолжали появляться на больших глубинах, но против них я буквально сразу же выработал тактику – сперва как можно дальше уходил вниз, затем резко менял направление и поднимался вверх. Смертоносные укусы проходили мимо, пускай подобные маневры и сильно замедляли моё продвижение вниз. Некоторые боковые туннели, ранее встречавшиеся в Утробе, частично заросли плотью, хотя пробраться в них, при желании, было вполне возможно, но вот самого желанияу меня не возникало.
Приблизительно с семидесяти тысяч блоков глубины монстры с заднего плана перестали появляться. Казалось, игра поняла, что этим меня теперь не возьмешь, и теперь спешно вырабатывала иную тактику. В определенный момент голоса стихли, а на смену им пришло шуршание и чавканье, отчетливо звучавшее для меня как звук гниющего мяса, которое кидают в пасть оголодавшим собакам, а поверхность блоков, организующих туннель, стала меняться. Почти сразу же я заметил, что органика стала двигаться, будто бы была покрыта тысячами мелких щупалец, а в прежде беспорядочном пульсирующем движении стен появилась какая-то синхронность и закономерность. Теперь это место было похоже на живой организм, стремившийся поглотить вторгшегося в него противника.
Вскоре на стенах Утробы начали появляться шиповатые наросты, щупальца удлинились, а сама прежде просто пульсирующая плоть начала ритмично содрогаться подобно мышцам. Откуда-то раздался тихий хлюпающий звук, с каждым повтором становившийся всё громче и громче, пока не превратился, наконец, в отчетливый нечеловеческий крик. Нечто, по-видимому, приближалось из глубины туннеля, и стены Утробы отзывались на каждый вопль этого неизвестного существа. Экран начал мигать, причём абсолютно невозможно было определить, темнела ли Утроба или сам монитор, а в промежутках между вскриками по краям экрана проходил «белый шум». Из-за слишком громких шумов я попытался выключить колонки, но сам переключатель на них, казалось, заел, а заставить себя хоть на секунду оторваться от экрана и вынуть шнур из розетки я просто не мог. Впрочем, и не хотел.
И снова, на пике истошного крика, позади Эриха пронеслась неопределимая тень. Точнее, она будто бы влилась в него с заднего плана, а я потерял управление над персонажем. Эрих судорожно дернулся и как-то неестественно медленно повернулся к экрану. Его рот беззвучно шевелился, будто бы Эрих пытался что-то сказать, но я не смог ничего прочитать по губам, как не старался. Внезапно старик выгнулся всем телом и, с ужасающей легкостью запустив себе руки в грудную клетку, разорвал её с отвратительно реалистичным звуком рвущейся кожи и ломающихся костей. Но вместо внутренностей, скелета или чего-либо ещё, внутри была только пульсирующая темнота, чернее самого черного цвета, которая, будто бы нехотя, выпустила тонкие щупальца из груди всё ещё стоявшего старика, и запустила их во всё его остальное тело. Эрих оторвался от места, где его застало это нечто, медленно поднялся в воздух и начал изменяться. Ноги удлинились и покрылись шиповатыми наростами, из плеч выросла дополнительная пара конечностей, наподобие то ли серпов богомола, то ли сложенных крыльев, голова втянулась в уплотнившийся торс, а посередине бывшей груди открылся глаз с тремя зрачками, каждый из которых, двигаясь независимо от остальных, заскользил по экрану, почти сразу же сфокусировавшись на… Мне? То, что только что было моим персонажем, подбоченилось, собралось в комок и рвануло прямо на экран, мгновенно увеличившись в размерах. Последним, что я в этот раз увидел, была протянутая к экрану лапа, на ладони которой тысячами мелких и безумно острых зубов скалилась пасть. «Finally, you were slain…» - высветилось на черном экране, а игра снова вылетела в главное меню. Светила в нем не двигались, небо приобрело тот самый красный оттенок, музыка пропала, заменившись на общий гул голосов Утробы, а единственным пунктом было «See the end».
Наверное, я всё ещё был в состоянии сильнейшего стресса – только этим можно объяснить то, что рука потянулась не к кнопке выключения компьютера или монитора, не к шнуру, идущему от розетки к блоку питания, не к телефону, а к мышке, чтобы клацнуть на единственно возможный вариант. Просто закричать у меня уже не было сил, да и я, сам не заметив, до боли прокусил себе язык и теперь судорожно сглатывал соленую кровь. Тряслась, казалось, каждая клеточка моего тела, страх полностью оккупировал моё сознание и завладел моими мыслями. Не страх перед чем-то явным, перед реалистичностью происходящего с моими персонажами, нет, но животный страх перед неизвестным, перед тем, что ожидает меня на дне Утробы.
Но это был конец. Даже если бы в главном меню игры ничего не изменилось, и на пути к Утробе меня не ждал бы последний клинок, «Mystery Blade», я бы всё равно уже с кристальной ясностью понимал бы, что это будет мой последний спуск в Утробу, просто чувствовал бы. И теперь я просто обязан был узнать, чем всё это кончится. Не поймите меня неправильно: если бы я видел себя со стороны, то уже утром заставил бы себя удалить игру и забыть о ней, но одно дело наблюдать со стороны, и совсем другое – участвовать в этом самому.
Мир загрузился сразу же, даже без создания нового персонажа и загрузки. Персонажем оказался Нэтт, такой, каким он был с самого начала, без какой бы то ни было брони. Интерфейс так и не появился, и открыть инвентарь или сундуки было попросту невозможно. Мир всё ещё «застрял» на стадии кровавых сумерек, в деревне не изменилось ровным счетом ничего, тела NPC, никуда не исчезая, лежали на своих местах в неизменных, крайне реалистичных позах, а их кровь всё ещё покрывала стены и пол. Нэтт был экипирован весьма странно – в его руках появлялся инструмент тогда, когда он был мне нужен. Если мне, сидящему за экраном, хотелось использовать крюк, то Нэтт так и делал, если хотелось стрелять – стрелял, если бить мечом – бил, копать – копал. Он буквально угадывал все мои мысли, даже когда я пытался использовать инструмент или оружие не по назначению.
Впрочем, поправка. Использовать инструменты или оружие по назначению было попросту невозможно. Во всем мире произошло три перемены: из него пропали абсолютно все монстры, как обычные, так и органические, а местами под землей начали появляться куски пульсирующей плоти, точь-в-точь такой же, из какой состояла Утроба. Перестроить мир стало невозможно – даже обычные блоки земли не разбивались неизвестно откуда взятой раскаленной киркой. Единственное, что оставалось рабочим и неизменным, был крюк, к которому мне пришлось несколько раз прибегнуть по пути к бывшему подземелью. Кроме того, на Нэтте постоянно были экипированы часы, теперь везде показывавшие wo:mb, и глубиномер.
Я направился к Утробе, одновременно осматривая то, во что превратился этот мир. Его разъедала пришедшая из Утробы зараза - там, где она соприкасалась с поверхностью, вместо травы росли те самые шевелящиеся отростки, а деревья превращались в перекрученные конечности цвета сырого мяса. Зараженные водоемы приобретали багровый оттенок, как будто были наполнены… кровью? Мне даже не хотелось об этом думать, чтобы не сойти с ума. Вместо одного из холмов, находящихся по пути на запад, я обнаружил огромную груду шевелящегося мяса, к которому даже не рискнул прикасаться, обнося его деревянным куполом. И, как уже было сказано, во всём мире пропали монстры.
Это пугало даже больше, чем те неимоверные ужасы, таящиеся в темноте Утробы. Если любого монстра можно было попытаться объяснить как ИИ, то вот за пустотой, мрачностью и решительностью этого мира, казалось, скрывался чей-то хладнокровный и жестокий рассудок, поставивший пьесу, в которой мне отводилась роль жертвы. Тогда я даже примерно не мог представить, насколько я был прав в этих страшных и суматошных мыслях.
Когда я добрался до входа в бывшее подземелье, мне вдруг захотелось увидеть Дитя. Пуповина всё ещё росла через крышу органической башни и, цепляясь за неё крюком, Нэтт забрался наверх. Это уже не был эмбрион. Когда я увидел его в первый раз, он занимал в общей сумме четыре экрана, как летающий остров, но теперь… Теперь он занимал в разы больше пространства и выглядел как полностью сформировавшийся человеческий младенец. Он готов был родиться, но вот только что означало его рождение для этого мира и, что куда главнее, для меня?..
Я не мог оставаться на нем. Это было просто… отвратительно, что ли? Нэтт спрыгнул вниз, я даже не задумался о том, что он может разбиться. Впрочем, этого не произошло – зараженные блоки рядом с башней будто бы прогнулись, останавливая падение Нэтта, и спустя секунду вытолкнули его наружу. Утроба не хочет, чтобы я погиб, подумалось мне тогда, она заготовила мне совсем другую смерть. Я словил себя на том, что уже отождествляю себя и Нэтта, и мне стало жутко. В любом случае единственным путем был путь вниз, я и обязан был теперь его пройти. Нэтт начал спуск.
Утроба изменилась только в одном – все боковые проходы и ответвления, включая бывший дворец, заросли, и теперь путь, по которому я шел, ни на йоту не отходил от пуповины. Я так и не встретил ни одного монстра, но временами казалось, что где-то на грани мрака и тени появляются силуэты…. Персонажей? NPC? Иногда мне казалось, что я вижу в тени ухмыляющегося Матса-Найг'она с дырой в черепе, замечаю проскользнувшую на заднем плане тень измененного Эриха, вижу поседевшего Нэтта и остальных, кто встречался мне за последние два дня и за кого я играл. В ноздри забивался отвратительный, неизвестно откуда взявшийся запах Утробы, но голоса исчезли. Абсолютная тишина, только звуки самого персонажа, мерное, хриплое дыхание Утробы и моё бешено бьющееся сердце. Страшно было даже открыть рот и произнести хоть что-то, казалось, что Утроба услышит меня.
Между тем, Нэтт добрался до золотого сундука. Курсора всё ещё не было, да и весь интерфейс так и не появился, поэтому я задумался, как буду доставать оттуда последний меч. Впрочем, этого и не понадобилось – как только я подвёл Нэтта к сундуку, он сам, опять-таки, несуществующей в Террарии анимацией открыл его и достал оттуда клинок. Тот выглядел пугающе – он сочился кровью, безумно реалистичной кровью, которая при каждом движении капала с клинка, отдаваясь эхом в колонках. Кроме того, его нельзя было использовать чаще, чем раз в пять секунд, но свет от удара освещал сразу весь экран, хотя и быстро угасал. Вооружившись последним мечом, Нэтт продолжил спуск, а я между тем восстанавливал в памяти события, произошедшие в Утробе с предыдущими персонажами.
Здесь погиб Нэтт, купол, под которым я надеялся его спрятать, так никуда и делся, а кровь всё ещё стекала по его стенкам. Здесь я свернул, чтобы увидеть ту самую отрубленную голову, но теперь проход зарос плотью Утробы. Вот здесь нечто зверски убило Элис, кровь всё ещё текла с того самого места, как будто труп никуда не исчезал. Здесь Утроба впервые начала изменяться, на пульсирующих стенах всё так же шевелились мелкие щупальца. А вот здесь что-то вселилось в Эриха и пыталось напасть на меня. При каждом новом взмахе этого медлительного меча проявлялась не только картинка на экране, но и в моей памяти всплывал образ этого же места, когда Утроба была более нормальной, что ли… В любом случае, когда я видел монстров, мне было куда легче. Я знал, кого мне надо бить, я примерно догадывался, чего мне нужно бояться, я видел цель. А теперь… Сплошная неизвестность. И это угнетало.
Внезапно Утроба кончилась. Проход расширился и вывел меня в огромную каверну, похожую на увеличенный Ад, в котором вместо блоков пыли и адского камня были плоть и кости, а вместо лавы – кровь. Глубиномер, будто бы подождав, пока я увижу, что на нем отображено ?????? feet below, исчез вместе с часами, оставив меня наедине с темнотой. Я преодолел сто тысяч блоков глубины, и теперь настало время узнать, зачем всё это вообще случилось.
Пещера вела меня на запад, но недолго. Спустя некоторое время появился… дворец. Тот самый, который был в подземелье, но измененный. Каждая клетка в нем состояла из тщательно смешанных частей тел людей и монстров. Пол, стены, предметы обстановки – абсолютно всё было на своих местах, как в прежнем роскошном дворце, но на смену той красоте пришла скверна. Это было отвратительно: в стенах в качестве кирпичей лежали руки, ноги, головы, крылья, кости, слизни, летучие мыши, целые части боссов - всё смешалось для того, чтобы создать это жуткое место.
Почти сразу же я вышел в главный зал. Портреты в зале заменились на изображения всех моих погибших персонажей и NPC. Нэтт, Элис, Эрих, Матса-Найг'он, все остальные торговцы – все они были изображены на портретах такими, какими были в момент своей смерти. В самом дальнем краю зала вместо трона снова была та самая голова, изо лба которой и начиналась пуповина, а на её вывалившемся языке, как на троне, сидел Отец, скучающе опираясь на руку и смотря на Нэтта и лежащие перед ним останки…
Останки всех тех, кто был изображен на портретах.
Отец медленно встал со своего «трона», держась так же высокомерно, как и прежде, спустился по ступенькам к Нэтту и заговорил. Я вздрогнул – голос Отца звучал не в колонках, а прямо у меня в голове.
- Итак, ты пришёл, Нэтт. Наконец-то мы можем покончить с этим. Тебе есть, что сказать перед своей смертью?
- Я… я… - я даже не обратил внимание на то, что у меня не было микрофона. И так было ясно, что для того, чтобы общаться с Отцом, он не нужен. Я еле выдавил из себя единственный вопрос, который тогда сильнее всего меня мучал, - К-к-кто ты?!
- А… - тот протянул несколько разочарованно, - Если ты ещё не догадался… В твоём мире, я – ошибка генерации виртуальных данных. Скажем так: из-за дыры в коде моего мира, создался тот, кому положено было быть ответственным за беды всего мира. Я – ответ карты на вопрос, который никогда не приходил в твою голову просто потому, что это вне твоих границ мышлений. Кто проклял старика, охраняющего подземелья? Кто создал само подземелье? Откуда берутся монстры во всём мире? Откуда произошли зоны заражения и глаза Ктулху? Для тебя это всё – выдумка разработчиков. Для них – тоже. Но вот моему миру этого мало. Я – консистенция всего зла, заразившего неисчислимые миры, которые вы создаете ради своей потехи. И это дает мне право на некоторые… привилегии…
Отец прошёл мимо Нэтта и, оказавшись позади, развернулся к экрану левой стороной тела, которой никогда не поворачивался прежде. Там… Там была даже не тьма или отсутствие текстуры. Там была абсолютная, сосущая пустота, до которой было страшно дотрагиваться через стекло монитора, которая будто поглощала абсолютно всё, что находилось рядом.
- Так лучше? – в голосе Отца промелькнула толика холодной издевки садиста, мучающего свою жертву, - Что теперь хочешь узнать? Кто такая Мать, что такое Дитя, зачем я заманивал тебя в Утробу?
Я судорожно кивнул, не в силах произнести ни звука, но Отцу, казалось, этого было достаточно.
- Ну что ж, спешить некуда, ты уже всё равно никуда не денешься, - к моему облегчению (если это слово вообще применимо к тому состоянию, в котором я находился), Отец снова развернулся к экрану «нормальной» стороной и вернулся на «трон», - Мать… Признаться, я удивлен, что ты не догадался. Мать – весь этот мир, а Дитя – мой своеобразный преемник, которого она выращивает через созданную мною Утробу. Но есть одна небольшая разница – я ограничен рамками этих выдуманных миров, а вот Дитя – нет. Как только оно появится на свет, оно окажется сразу же в обоих мирах, Нэтт, и в твоём, и в моём. Оно создаст новую Утробу в твоём мире и заразит его точно так же, как заразило этот. Но невозможно же силами одного мира создать что-то, выходящее за его пределы, поэтому нам и нужны были жертвоприношения, Нэтт. Да, жертвоприношения. Каждый из тех, кого ты предпочитаешь называть своими персонажами, для этого мира – вторженец. Ты спускал его в Утробу и буквально скармливал Матери, которая с помощью полученной энергии растила дитя. Затем и жители твоей деревни стали отдельными личностями, результат тебе известен. И вот теперь, Нэтт, ты здесь, и ты – последняя живая душа в этом мире. Все остальные уже пошли в расход, на поддержку Матери до того времени, как ты доберешься сюда. Ты – последнее звено в моем плане, Нэтт, и я благодарен тебе за то, что ты пришёл вовремя. А теперь, будь так добр, умри.
- САМ СДОХНИ! – я крикнул это в полный голос, уже нисколько не отдавая себе отчета в том, что делаю, и Нэтт побежал на Отца, размахивая мечом. С ужасом я понял, что могу разглядеть самодовольную улыбку на его губах, но было уже поздно. В тот момент, когда меч должен был разрубить его пополам, Отец ушел на задний план, показным движением выдернул клинок из рук Нэтта и одним ударом отрубил ему голову. Из шеи вырвался кровавый фонтан, а тело грузно осело, но и это не было главным…
Экран затрясся и начал мигать. С потолка упало несколько тел, а Отец, закинув меч на плечо, стоял и с улыбкой смотрел прямо на меня, через монитор. Последнее, что я тогда увидел – надпись внизу «The Child has borned» и сразу же ударил рукой по кнопке питания системного блока. Компьютер немедленно и с готовностью выключился, но этого мне показалось мало. Одержимый единственной мыслью немедленно удалить игру и всё с ней связанное, а лучше попросту отформатировать диск, я снова включил компьютер. Тот включился без всякой загрузки и сразу же показал мне трясущийся экран с Отцом, разгуливающим по останкам всех моих персонажей. Он посмотрел на меня и спокойно произнес: «Слишком поздно».
Я перевел взгляд на свои руки. К моему неописуемому ужасу, клавиатура превратилась в ту самую органику из Утробы, а клавиши на ней заменились целым лесом склизких щупалец, вцепившихся в мои пальцы. Мышь покрылась костями, став похожей на грудную клетку, из которой вместо шнура шла та самая пуповина. Экран расплылся, а стенки системного блока превратились в стены Утробы. Я закричал и рванувшись назад, упал вместе со стулом. Одновременно с этим в соседней комнате раздался топот и в комнату ворвалась моя мама.
- Что случилось?! – Я не мог ничего ответить, только тыкал пальцем в ставший вполне обычным компьютер. Безумным, как мне потом рассказывала мама, взглядом окинув его, я вскочил на ноги и, будто одержимый чем-то, сорвал с системника боковую крышку. Внутри я увидел в этот раз уже абсолютно реальный кусок плоти из Утробы, образовавшийся на месте жесткого диска, который тянул ко мне свои тонкие склизкие щупальца. Тогда я, схватив сразу весь системник, выдергивая шнуры и уронив на пол монитор, подбежал к окну и бросил системный блок прямо в него, выбивая стекло. Системник пролетел двенадцать этажей и врезался в припаркованную внизу машину, а я на месте потерял сознание.
Думаю, вы и сами понимаете, что произошло потом. Меня долго проверяли на употребление наркотиков, на психическое состояние и в результате не нашли ничего, кроме сильного переутомления и стресса, отягченного временным помрачением поступка. Мне выписали какие-то таблетки, и уже третью неделю я сижу без компьютера, но этим всё и ограничилось. Мы выплатили компенсацию владельцу машины, но вот в системнике, который обыскивали в то время, когда я был в отключке, так и не нашли жесткий диск, о котором я постоянно бредил. Единственным доказательством того, что всё это происходило не в бреду, остаются снимки, которые я делал на протяжении игры. Я диктую этот текст моему другу, потому что теперь я боюсь приближаться к компьютеру…
Новость отредактировал kissточка - 22-07-2011, 18:25
Ключевые слова: Утроба Террария зло отец