Упавшая корона
В одном из офисов российского города-миллионника сидели трое. Частный детектив Михаил — напыщенный образованный брюнет среднего роста и средних лет, подлинно русской наружности; как и всякий детектив, перешёл из внутренних органов, — налоговой полиции, — и постоянно пользовался своими связями. Парень по прозвищу Мороз, восточной внешности, дорого, но безвкусно одетый в классику — правая рука Михаила, второй человек в его скромном бизнесе. Мороз, несмотря на внешность, говорил без акцента и имел культурный склад крайне русского человека. Своё прозвище он получил, на спор хлопнув стакан незамерзайки, которой пользовался полжизни, за которую в грудь себя бил, что «нет там метанола, Фома неверующий». Когда Мороз упал навзничь, потеряв сознание, стало ясно, что он ошибался, и тогда кто-то едко подметил «замёрз». Мороза спасли почти без последствий для здоровья, в шкафу было полно сорокоградусного напитка, фактического противоядия, а скорая приехала за 10 минут. Навредил ли этот эпизод его умственным способностям — достоверно неизвестно. И Саша — студент, окончивший журфак, как и многие, потерявший себя после выпуска, пришедший сюда на собеседование по рекомендации, неожиданно полученной в светской беседе со своим лечащим врачом. Джинсы, выцветшая клетчатая рубашка (однако старательно выглаженная), броские часы из перехода и практичные, удобные ботинки — из тысячи таких же людей его выделяли только яркие, проницательнейшие голубые глаза и волосы, настолько светлые, что солнце cлепило в их отражении.Ребята сидели давно и привыкли друг к другу — шёл пятый час знакомства, знакомства лёгкого и занимающего. Все разговаривали так, будто были знакомы с пелёнок. Саша уже ощущал причастность, чувствовал себя помощником детектива. И прошло бы за мирными беседами ещё, наверно, столько же времени, если бы не телефонный звонок.
Михаил взял трубку.
— Привет... На работе... Прости?.. Хорошо, 15 минут.
— Ребят, — сказал он, сложив служебный телефон, — через 15 минут человек подъедет с десертом; собирайтесь.
— Что за десерт? — спросил Саша.
— Увидим, — ответил Михаил и обратился к Морозу, предвосхитив его вопрос. — Это Майк.
Михаил показал Саше, что он идёт с ними, и все трое стали неспешно собираться: Саша расправлял замятый подол рубашки, Михаил стоя завершал работу на компьютере, а Мороз складывал бумаги.
— А кто такой этот Майк? Это твой информатор? — спросил Саша.
— Майк делает то, что считает нужным, деньги здесь не участвуют.
— А что за имя такое? Он иммигрант?
— Саня, это уже неприлично, — встрял Мороз.
— Это псевдоним, — параллельно ответил Михаил.
— Псевдоним?.. О, кажется, я понял, — Саша затих на мгновение, затем взвопил. — Аааа! Всё, теперь точно понял.
Скоро все трое вышли из здания. В жилой двор заезжала старая, совершенно неприглядная иномарка-универсал вишнёвого цвета, в ободранной тонировке и с яркой ржавчиной на сколах; заехав, развернулась ко въезду и остановилась.
— Пошли, — сказал Михаил, выбросив непотушенную сигарету.
— Это Майк? — спросил Саша полушёпотом у Мороза
— Он самый.
— Он что, уже на пенсии?
Мороз промолчал.
Саша сел позади водительского сидения, Мороз рядом с ним, а Михаил сел спереди, к Майку.
— Здравствуй, — поздоровался Майк
— Привет, — Михаил пожал ему руку. — Третий — это Александр. Его паспорт и информация у тебя.
— Что?! — возник Саша. — В каком смысле, паспорт? Какая ещё информация?! — Саша распёрся между передними сидениями и обратился к Михаилу на тон ниже. — Подожди, мой паспорт реально у него сейчас? — Саша снова повысил голос. — Ты отдал ему мой паспорт?!
— Твои данные под надёжной защитой, президент захочет — не получит, — Михаил ответил флегматично. — Я тебя вижу впервые, ничего личного. Будь со мной честен, и тогда у тебя моё слово.
— Под какой ещё защитой? Ты не мог у меня спросить, нужна ли мне эта твоя надёжная защита?! Своё слово можешь обратно забрать, паспорт верни! Это статья, алло!
— Под защитой службы безопасности, — спокойно отвечал Михаил.
— Паспорт верни, я говорю! Служба безопасности... это те, что в конторах людей по гуглу пробивают? Это им ты отдал мой паспорт и какую-то там информацию, хер его знает что ты под ней подразумеваешь, этим дуболомам? Прости, Мишань, ты сбрендил? Письки, нарисованные у меня в паспорте, ты сам будешь выводить? Что ещё за служба, лять, безопасности?
— Федеральная.
Возмущение на лице Саши стремительно растаяло, он отнял руки от спинок передних сидений и медленно сел, чуть сжавшись, повернулся к окну и тихо протянул:
— Ааааа...
Майк продолжил сразу и невозмутимо:
— Запись моя. Место сказать не могу. Качество какое есть. Возьми, — он передал Михаилу ручку.
— Что это?
— Диктофон. Сейчас тронусь, тогда включишь, — Майк переключил передачу.
Тонированный автомобиль тронулся и выехал со двора на оживлённую улицу.
— Отогни рычажок и нажми кнопку сверху.
Михаил сделал как сказал Майк. Майк, не отвлекаясь от дороги, протянул Михаилу провод, идущий от магнитолы.
— Вставь к головке стержня. Он поддастся.
— Сделал.
Майк подкрутил магнитолу на среднюю громкость и что-то нажал. Из слабых колонок автомобиля потянула искажённая, но разборчивая речь. Казалось, что говорит мужской хор:
«...когда сталкиваться интересы двух очень важных человек, у меня течь слюна. Война — это лучший стол. Нации истреблять друг друга, многие люди голодать; а у меня всё быть по расписанию — завтрак, обед и ужин. Люди, которые таскать железные хлопушки, сбиваться в расчёты. Некоторые расчёты отправлять особенно далеко, иногда лес — тогда это мой дневной рацион. «Пропали без вести» — это редко плен врага, чаще — это сытый я, и мы все сытый. Нет война — я питаться в городе: пьяный человек, проститутка, таксист или, редко, кто жить в доме последний или первый этаж. Я разорвать челюсти человек, иначе manibus не влезать, и manibus надо тогда в рот, там щупать еда спагетти и доставать. Потом, когда и съеденный спагетти, и содранный мышцы, выкручивать человека как мокрый полотенце в comedenti на моём живот. Собирать рассыпанный позвоночник с пола и комкать вместе с кожный мешок, чтобы нести с собой и никто не знать. Иногда человек вступать в схватка — глупый человек. Когда быть война, однажды я бродить лес голодный. Теперь ехать большая железная танк с человек внутри, заметить меня и хлопать. Я сорвать с танк железные лента, разорвать железо, достать человек и ударить лента. Два человек непригодный в пищу, последний убегать, я догнать его быстро, и больше не голодный. Кушать уже 600 лет, мои дети тоже кушать. Люди умирать бесследно, человечество ничего не знать. У дети моих дети появляться шестая manibus — хороший знак, мы расти. Потом дети моих дети с шестая manibus умирать. И мои дети умирать. Я растеряться и злой. Попадать в дом, чтобы есть, а там мёртвый человек без глаза и мозг, теперь это очень часто — это делать не человек, человек так не делать даже в война. Я и мы страдать и умирать в схватка с непонятно»
Запись оборвалась и пошла по новой, Майк выдернул провод и попросил ручку обратно. Автомобиль стоял на светофоре, а в замершем салоне царствовал тихий шум мотора.
Молчание разбил Саша:
— И что это такое? Ребят?.. Это какая-то запись из психбольницы? — в недоумении тихо спросил он, хотя и понимал, что обстановка сейчас совсем не о глумлении над психами.
Михаил молчал.
— Это кракен, — отрезал Майк.
— Чего? Что? Кракен?
Михаил, не отрывая взгляда от пустоты, глухо спросил:
— Почему он говорил с вами? Как он у вас оказался?
— Прости, — ответил Майк.
— Понял.
Саша снова облокотился на передние сидения и ждал подробностей. Михаил поднял взгляд и взял бодрее:
— У кракена, Саша, пять рук. Тяжёлый танк второй мировой «Тигр», слышал?
— Эээ... ну естественно.
— Всего тремя разминал как пластилин. Кракены живут среди нас. Самая большая популяция — в Питере, около сорока особей. В Москве тридцать, в остальных миллионниках 8-12.
— Я не понимаю... Они убивают людей? Зачем? Кто они такие? Откуда?
— Убивают. Они нами питаются. Одна рука толщиной с молодой дуб, на каждой по четыре пальца. Шкура серая и, если бы мы могли убить кракена, хотя бы одного, ею бы обтягивали боевые машины и побеждали в любой войне. Кто они и откуда — я не знаю. Их настоящее имя тоже неизвестно. Возможно, это знает Майк, но он нам не скажет. А может, он и сам не знает, — Михаил обратился к Майку, — чёрт тебя самого знает, Майк.
Саша молчал и слушал.
— Восемь глаз, — продолжил Михаил.
— Девять, — поправил Майк, смотря по зеркалам.
— Спасибо. Девять глаз и два рта, один из которых находится на животе. Никто не видел, каким образом оно его использует, но, кажется, теперь понятно. И всё это удовольствие размером с грузовик.
— Размером с грузовик, и вы не можете его поймать?
— Во-первых, Саша, ты его ни во что не поймаешь, он делает витую проволоку из танкового взвода. Во-вторых, он может попасть в квартиру через окно... Даже не спрашивай. Его анатомия — самая аппетитная загадка.
Саша обмяк на задние сидения.
— То есть, ты говоришь, со мной в одном городе, возможно, в одном районе, живёт какая-то неведомая, непонятная тварь, которая может залезть ко мне в квартиру, разорвать меня, и вы ничего не можете с этим сделать? — спросил он.
— А ты догадливый, — ответил Мороз.
— В 42-м два советских корпуса не смогли, — добавил Михаил.
— Миша, притормози, — Майк вмешался.
— Понял.
— Не верю... новости на мою голову.., — прогудел Саша.
— Я понимаю тебя. Но у нас, похоже, проблема поважнее.
— Ты пошутил, Миш? Поважнее?!
Михаил усмехнулся, затем вздохнул и помрачнел.
— Кракены, — начал Михаил громче, теперь обращаясь к обоим пассажирам, — это наш ночной кошмар. Мы просто не доросли до таких технологий, чтобы им хоть что-то сделать. А вот пока мы до этих технологий растём, они убивают нас, как забойных свиней, и хорошо если им не захочется делать этого ради удовольствия. Хотя мы и думаем, что в них нет жестоких мотивов, но, если это окажется вдруг ошибкой, глупой ошибкой, нам придётся поклоняться им, словно богам, чтобы они не передавили нас, как тараканов. Но когда...
— Подожди, — перебил Саша, — из всего этого выходит, что они постоянно жрут столько-то людей в месяц, вот сколько?..
— 3 человека в день, предположительно.
— Охренеть. Окей, тогда получается 40 тварей едят 120 человек в день для Питера, или 3600 невинных человек в месяц — все они исчезают бесследно. И что государство говорит их родственникам? «Мы соболезнуем, но от вашей семьи откусили»?
— Государство ничего не говорит, пропажами людей занимается МВД, которое искренне считает, что ищет похищенных или сбежавших из дома.
— Подождите-ка... Стоп... Я же не выйду из этой машины, ведь так?
— А ты догадливый, — сказал Мороз и направил на него пистолет.
— Ах вы твари... какого...
— Прости, приятель. Сейчас объясню, — сказал Михаил.
II
Тем временем автомобиль выехал на трассу.
— Мороз, надень на него наручники и рот заклей, — приказал Майк и обратился к Михаилу, — Четвертая группа, помню, а резус?
— Обижаешь. Минус.
— Отлично.
— Сколько всего людей?
— Сегодня шесть.
Михаил повернулся к Саше:
— Итак, я не договорил.
— Я договорю, — прервал Майк, — мы имеем дело с чем-то, что жрёт граждан во сне, с неуёмным аппетитом...
— Майк! Если позволишь.., — перебил Мороз.
— Хорошо, давай.
— Дело такое: год назад поступила информация о ряде смертей, произошедших по всей стране, позже сложенных в серию убийств. Убийства совершались с видным почерком — жмур погибал спящим, следов вскрытия квартиры не было, смерть наступала от повреждения мозга через глазницы; неустановленным образом убийца извлекал его досуха.
— В новости не хочешь пойти, болван? Не жмур, а жертва, — заметил Михаил.
— Да подожди... Характерно, что глаза к этому моменту всегда были закрыты, поэтому разорванные веки погибших, как сказал Мучков, болтались будто простреленный платок. На третьем жм... жертве стало ясно, что общество имеет дело с маньяком-гастролёром: от полиции собрали способных следователей, дали делу повышенную важность, и уже через день в ИВС кинули агрессивного мужчину с длинными сальными патлами и грязным лицом, судимого форточника. Он выкрикивал оскорбления, а потом даже напал на сотрудника при исполнении, после чего, по слухам, несколько раз споткнулся и упал, получил разрыв селезёнки, отказ одной почки, ушиб мозга, печёночное кровотечение и уголовную статью. Пока эта смердящая нелюдь беспомощно ныла за дверью, из главного управления МВД спустили информацию о свежем эпизоде в соседнем городе. Отдел занервничал, — Мороз отпил воды из бутылки. — Пресс-служба не успела даже объясниться по поводу ошибки, как на следующий день ещё один эпизод произошел на другом конце страны. И в тот же день в совершенно другом месте, за 5 тысяч километров, произошло ещё два эпизода, причём в одном доме. За последующий месяц погибло 232 человека, полиция оборвала связь с журналистами. Расследование засекретили. Состояние дела стало неизвестно. Спустя полгода, по различным источникам, погибло от девяти до двенадцати тысяч людей, во всех крупных городах был введён жёлтый уровень опасности. В один из тех дней у меня умерла соседка. Я видел в глазок, как её квартиру взламывал мой знакомый участковый с опергруппой: попав внутрь, они почти сразу же оттуда вышли и спешно покинули подъезд, участковый не выпускал из рук рацию. Спустя 5 минут прибывший спецназ ФСБ эвакуировал весь дом, и стал жечь огнемётами вентиляцонные шахты.
Саша истошно замычал.
— Приоткрой ему там, что-то хочет сказать, — указал Михаил.
Мороз сорвал армированный скотч со рта Саши.
— Лять! — воскликнул Саша и размял губы. — Мороз, волчара, и ты мент, что ли?
— Я сотрудник полиции. Бывший.
— Все вы на один мотив. Немудрено, дуболом, что тебя выперли, — Саша кивнул на наставленный на него пистолет.
Мороз усмехнулся.
— Это, Саша, уже не твоё дело, почему меня выперли. Твоё дело — сидеть ровно и не базарить, — Мороз закончил твёрдо и замолк. Но затем вдруг снова заговорил, взяв тише, повернувшись к окну. — ...нападение на сотрудника полиции — это всегда зелёный свет, но оказалось, что убивать-то было нельзя... Вся страна следила за этим отбросом... Под давлением журналистов все сразу показали на меня пальцем, а потом... Я, честно, даже и не знал, что существуют такие статьи, которые мне потом вменили.
— Надо было тебя не должности лишать, а на тюремные харчи пересадить, годиков на десять, в обычную колонию, чтобы туристы в твоё очко потом монеты на удачу бросали.
— Слышь, Михань, можно я его заклею уже?
— Обожди, Мороз, — ответил Михаил.
— Плевал я на ваши погоны, причём здесь моя группа крови? Потрудитесь объяснить? Вы меня на органы собираетесь разобрать, что ли?! Куда мы вообще едем?!
— Сказали же тебе — людей спасаем, — ответил Майк.
— А причём здесь, лять, я? Играйте в своих пиратов там, кракенов без меня, приносите в жертву собак, крыс, зачем вы в уголовщину-то лезете?.. Тааак, стоп... Ну-ка ну-ка, покажи своё удостоверение, кто ты там.
Майк молчал.
— Что молчишь? Нет удостоверения? Всё понятно с тобой, сектант. И вы, дебилы, сектанты — заблудшие овцы. Вас найдут, за каждого такого как я вы получите по пожизненному, и никакой сатана вас из обычной бетонной коробки не вытащит... Мракобесы... Уроды вы... Пипец, сходил на собеседование. Двадцать первый век. Жертвоприношения... Дебилы, вы понимаете, что вы хоть творите? Вас же найдут, рано или поздно...
— Заклеивай, — отпустил Михаил.
— Да всё-всё. Хер с тобой, сатанист. Не надо ничего заклеивать, у меня нос плохо дышит.
— Старшина, не клей. Вдруг не врёт, — вмешался Майк.
— Вас понял, — ответил Мороз по привычке.
Автомобиль остановился на пустыре, Мороз вывел Сашу, завязал ему глаза, и остался его сторожить, Михаил и Майк чуть отошли:
— Благодарю за службу, — сказал Майк.
— Ты знаешь.
— Разумеется, — Майк протянул ему толстый конверт. — Пересчитывай.
Михаил открыл конверт.
— Что я слышу, хруст конверта! Внутри, наверно, письмо от возлюбленной! А деньги не участвуют, нет! Не-а!.. Понятно всё, заказуха... Ну ты и говно, Миша... МИША! — вдруг закричал во всю глотку Саша. — ИП РАЗНОПОЛОВ МИХАИЛ ВАЛЕНТИНОВИЧ! УБИЙЦА! УБИВАЮТ! ПОМОГИТЕ!
Мороз повалил его на землю и заклеил ему рот.
— Всё на месте? — Майк спросил у Михаила.
— Да, пятьдесят, — Михаил просветил несколько случайных купюр специальным карманным устройством.
— Машину забирайте себе. До скорого.
— Подожди, — Михаил выдержал паузу. — Ты же знаешь, я не мясник какой-нибудь. Чисто по-человечески всё-таки жалко его. Дай там слово, что вы не будете над ним издеваться, что ли, что всё пройдёт быстро...
— Даю тебе слово.
— ...И ещё: на записи действительно кракен?
— Это был не спектакль, а информация вам со старшиной к размышлению. Совершенно секретная, к слову. По-товарищески.
— Я ценю это, спасибо. Так и что же это такое, что убивает кракенов? У нас есть какие-нибудь шансы вообще?
Майк отвёл Михаила чуть подальше от автомобиля.
— Большие чёрные черви. Они лезут из земли в системы вентиляции жилых домов, пускают щупы и тихо косят гражданских десятками за ночь. Зачем — пока неизвестно. Предположительно, питаются человеческим мозгом. С каждым месяцем всё больше тел... Столкновение с вооружёнными силами уже было. Совершенно бесполезно. Единственный видимый вариант — это откормить кракенов мутагеном и столкнуть их с червями. Я хочу чтобы ты понял, Миша. Старшина ошибается. Двенадцать тысяч — это только вершина айсберга. Всё намного хуже.
— Твою за ногу... Вот оно как... А мутаген — это, как я понял, кровь четыре-минус?
— Да.
— Ну, тогда рад был помочь... Не подведите. И держи меня в курсе.
— Добро. Никто, кроме нас, — Майк поднял руку, сжав её в кулак, и улыбнулся.
— Это девиз ВДВ, — посмеялся Михаил.
— Двери ФСБ всегда открыты для авторских споров.
Они пожали друг другу руки. Майк проверил кобуру, поднял Сашу и повёл его за собой, в горизонты поля. Мороз и Михаил сели в автомобиль с почти полным бензобаком и уехали. Мороз получил от Михаила 20 тысяч евро.
III
Савельев держал Сашу, и они шли по полю, разгребая ногами высокую траву, в полной тишине — Саша потерял бунтарский пыл, а Савельев в принципе, по натуре своей, уважал молчание. Он был высокого роста, с твёрдым и трезвым лицом, средний в плечах и неизвестных лет — однако по волевым морщинам и пробивающейся седине можно было догадаться, что ему уже к четвёртому десятку. Михаил, несмотря на свой род деятельности, не знал о нём ничего, кроме его имени и того, что Савельев сам говорил о себе.
Наконец они дошли до леса, и там, неожиданно, стоял вооруженный человек. Затем ещё один. И ещё. И вот теперь их несколько десятков, виднеется колючая проволока, и где-то затухают лопасти вертолёта. Савельев прошёл с Сашей четыре контроля, не выпуская из рук удостоверения.
Раздался могучий скрип двери, и теперь Саша спускается по какой-то лестнице, с каждым шагом воздух становится всё сырее и прохладнее. Он слышит глухие голоса — похоже на бурное обсуждение. Затем открывается ещё одна дверь, и голоса обретают чёткость.
Савельев, зайдя внутрь, пристегнул Сашу к батарее и подошёл к генерал-лейтенанту, беседующему с офицерами.
— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант!
— Привет, майор. Порадуешь?
— Порадую, товарищ генерал-лейтенант, — Савельев кивнул головой в сторону Саши, пристёгнутого обеими руками к батарее.
— Четыре-минус?
— Так точно. Четыре-минус.
— Вольно, товарищ подполковник.
— Есть! — Савельев скромно улыбнулся.
Генерал отошёл к офицеру.
— Через полчаса свежего в карантин, это последний. Что останется — убрать, и приступить к снаряжению. Сообщи в столицу, что завтра столкнём.
— Так точно!
— И передай это распоряжение в областное УФСБ, — генерал протянул офицеру бумажный лист.
— Так точно!
Спустя полчаса Сашу закинули в тёмную комнату.
— Аккуратнее! — он встал, отряхнулся.
Включился свет.
— Ух ты ж! — Саша вскрикнул, прижался к стене и прошептал. — Твою мммать...
— Александр, привет!
— Слышь... это, давай поговорим, может? Чем увлекаешься? — ошарашенный Саша полз вдоль стены в противоположный угол.
— Сибирскаядомшесть — твоя адрес?
— Эээ... Ага...
— Твой девушка быть первый этаж, я слышать это говорить генерал. Прости меня, Александр.
— Да как бы ноль вопросов, та ещё стерва была! Пустяк, забудь, — дрожащим голосом отвечал Саша, смотря перед собой почти строго вверх.
***
Михаил с Морозом заезжали в черты города.
— Что он тебе тогда сказал? — спросил Мороз.
— Что всё хуже, чем ты говоришь.
— То есть?
— Двенадцать тысяч — это неполные данные. Трупов было больше.
— Прикалываешься? А сколько же тогда?!
— Он не сказал.
— Чёртов этот... как его...
— Кто?
— Который непонятный-неизвестный, как-то «никита», вроде.
— Инкогнито?
— ДА! Ингокинто!
— Ага. Бабло не пропей, возьми хотя бы на десятку хорошей аппаратуры, — Михаил резко перескочил. — Сегодня Людмила звонила, которой изменяют, спрашивала о результатах, у тебя есть что ей сказать?
— Брось ты! Приедем, я тебе даже кино покажу!
— А она почему ещё не знает?
— Сегодня хотел сообщить. Клянусь, если бы не Майк, она б уже стояла у нас на пороге, красная как геморрой, и требовала всё показать, — сказал с улыбкой Мороз и оба замолчали. Затем, он спросил: — А куда ты потратишь свои 25 тысяч?
— Для начала переедем в центр.
— Удобно!
Они доехали до офиса, завершили будничные дела и разошлись по домам. На следующий день, ближе к вечеру, Михаил, сидя в офисе, получил телефонный звонок с неизвестного номера.
— Слушаю, — взял трубку Михаил.
— Привет, вечером по пиву собираемся взять, подойдёшь к «Хмельной вобле» на Ленина? И ещё — хорошие новости для тебя есть.
— Ааа, да, привет, конечно. Во сколько? И что за новости? — Михаил сразу узнал Савельева.
— Думал, ты уже знаешь — наша сборная победила. Подходи через пару часов.
— Вона что! Представь себе, проглядел, садовая голова! Хорошо, до встречи! — Михаил ловко разгадал шифр.
IV
— Примите заслуженную похвалу, товарищи! — объявил полковник и повернулся. — Слушаю вас, Климова.
— Товарищ полковник, мы с Савельевым подсчитали, что таким образом удастся купировать рост смертности уже через месяц, если сверху дадут добро на транспортировку железнодорожными путями. Из альтернативных вариантов...
— Отставить. Альтернативных вариантов не будет, через полчаса жду ваши расчёты на столе.
— Есть!
— Наташ, — Савельев вернулся из уборной, — на пару слов.
Климова подошла.
— Подменишь меня через два часа буквально на... Какого чёрта.., — Савельев замертво уставился за Климову.
Климова испуганно обернулась. На экране, передающем изображение с видеокамер на кракене, был сплошной чёрный тон, кроме одной камеры — она показывала сумрачное летнее небо.
— Ты меня напугал, дурак!.. Он просто скинул с себя всю аппаратуру — в карантине постоянно так делал. Да ты не переживай, приученный, вернётся.
— Нет, Наташ, боюсь, что не вернётся, — Савельев зашёл вглубь штаба и попросил скорее отмотать последние кадры.
Оператор отмотал на пять секунд до потери изображения.
— Мамочки... — Климова побледнела.
Из отдела аналитики выбежали двое с бумагами и задёргали полковника, на повышенных тонах выясняющего происходящее.
— Товарищ полковник, срочно свяжитесь с Москвой! — один из них совал в него листом бумаги.
— Что ты мне тычешь, юродивый! Нормально доложи, по уставу! — полковник грубо взял лист из рук аналитика, — Это ещё что?
— Посмотрите проекцию внизу, товарищ полковник.
— Где? И что?
— Это десять километров, — показал аналитик на листе пальцами.
Полковник внимательно вгляделся, затем пробежал глазами по всему листу и отнял взгляд от бумаги.
— ...сынок, это не ошибка?
— Пятикратно перепроверено, товарищ полковник!
— Твою дивизию...
Михаил курил у окна. Поступил звонок с городского номера.
— Слушаю.
— Здравствуй, Миш, "Вобла" отбой, встретимся на Стахановцев, дом. 3/2.
— Эээ... Понял тебя.
— По времени на час раньше, — добавил Савельев.
— Стой! Но это же управление ФСБ.
— Верно. Я буду ждать у крыльца, — трубку бросили.
Михаил насторожился. Предупредив своего коллегу, Мороза, о возможном подвохе, он оделся и поехал на своей чёрной тойоте к зданию управления ФСБ.
Подвоха не было. У крыльца УФСБ стоял Савельев в форме и задумчиво курил. Михаил, увидев его, вспомнив о полученных деньгах, улыбнулся в себя. Когда они поздоровались, часы пробили ровно назначенное время.
— Привет, Жень! Чего без конспирации? — Михаил осмотрел Савельева и, похлопав его по плечу, надбавил с широкой улыбкой. — Вай, какие погоны, тащ подполковник!
— Я на минуту, работы теперь много.
— Ааа, вона как! А что случилось? — Михаил подался ближе к Савельеву и спросил вполтона. — А нас не заметят?
— Забудь об этом.
— Эмм... Как скажешь. Ну, давай рассказывай — какой счёт? Хозяева показали гостям?
— Червя уничтожили. Кракен справился и даже спасибо сказал.., — Савельев улыбнулся так, будто утешал себя. — Не знал, что они так умеют. Весь отдел растрогался...
— Поздравляю с найденным противоядием! — Михаил взорвался восторгом. — Какой милый, однако, пёсик выдирал нам заживо кишки! Теперь вы заберёте его обратно, подлечите; и так дальше, одного червя за другим?
— Боюсь, что нет.
— Он от вас убежал?! — Михаил насторожился.
— Он мёртв, — Савельев достал две сигареты и закурил обе. — Червя, что мы искали, он убил быстро. Но за ним вылез ещё один. Раз в двадцать больше. И порвал кракена как бабочку. А потом вылезло ещё пять таких же, и они истребили всех гражданских в посёлке, около тридцати тысяч человек. СМИ разрываются, в ФСБ полный бардак.
Михаил обмяк и промолчал.
— Мы могли бы, наверно, найти ещё кракена, да хоть десять, — продолжил Савельев, — поймать, раскормить, клонировать — теперь что хочешь кажется возможным. Но это бессмысленно.
— Что значит бессмысленно?
— Не двенадцать тысяч, Миша, а двести. Двести тысяч человек. Было полгода назад. А позавчера полностью вымер первый город, — Савельев выкинул дрожащими руками две недокуренные сигареты и, прикурив сразу три, добавил. — Наши проанализировали сейсмический отчёт... Это не существа, Миш.
— Прости? — тихо спросил Михаил, замерев, доставая из пачки сигарету.
— Это существо. Одно. То, что мы считали червями — его конечности. По всей стране были его конечности... И я тебе даже больше скажу — по всему миру, — Савельев поднял взгляд. — Помнишь, ты сказал тогда, в машине, про бога?.. Самое время начинать поклоняться.
Автор неизвестен.
Источник.
Ключевые слова: Существа черви пропажа людей кракен спецслужбы