Погребённая заживо
Тот день я помню поминутно. Мне было 16, я пришла со школы. Отец посадил меня за стол и тяжело произнес:— Лара, мамы больше нет.
Сложно описать, что происходит в душе, когда узнаешь о потере близкого человека… На улице стояла жара, папа решил похоронить маму на следующий день, а не через три, как это принято. От вскрытия отказался — у мамы давно были проблемы со здоровьем. Плюс ехать в морг далеко, да и не на чем — ближайшая больница находилась в трех часах езды. Знакомая фельдшер, единственная во всей деревне, зафиксировала время смерти и пообещала дать справку. Вереница людей в доме не заканчивалась, каждый приходил и выражал соболезнования. То и дело я слышала: «Глянь, как живая лежит!» Слышать это было невыносимо больно. Ведь еще вчера мама действительно была жива. Кто знал, что эти слова окажутся пророческими?
После похорон папа стал сам не свой. Взял неоплачиваемый отпуск на работе и не выходил из комнаты. От еды отказывался. Из веселого и крепкого мужчины он в мгновение ока превратился в тень. Начал прикладываться к бутылке. Я пыталась с ним поговорить, но он только отмахивался от меня. Денег стало не хватать. Я умоляла отца выйти на работу, ведь нам нужно было что-то есть. Да и мне одной, худенькой девчонке, сложно справляться с домашним хозяйством. А ведь мне еще учиться надо, ездить в город на курсы! С горем пополам, но выпроводить отца на работу все-таки удалось. За это спасибо моей тете Томе, сестре мамы. Она и вправила мозги отцу. Но папа по-прежнему со мной не разговаривал, будто меня и не было вовсе.
Однажды отец, пригубив очередную четвертушку, позвал меня к себе. Попросил его выслушать. Мне уже было в радость, что он со мной заговорил, пускай и пьяный.
— Ларочка, мамка твоя покоя мне не дает. Снится, злится, ругается. Кулаком мне машет. Мол, какого ж ты, дурак, меня живую закопал?! А я боюсь — она на меня такими глазами смотрит… Проклятия изрыгает, драться лезет, только подобраться ко мне не может. Вот-вот ударит, а не дотягивается…
Я расплакалась и ушла. Мне стало невыносимо слушать пьяные россказни. Моя мамочка, светлый и добрый человек, никогда не повышала голос, не то чтобы кулаком грозить! Зачем папа оскорбляет мамину память?! Как будто ему одному тяжело! Я тогда очень обиделась на отца. А он все больше сходил с ума. Он все чаще рассказывал мне про свои сны, где ему является мама и кричит на него. В такие моменты я затыкала уши и уходила.
Как-то раз папа схватил меня за плечи, начал трясти и бешено заорал:
— Не могу я больше! По пятам она ходит! Воет, что живую я ее закопал! Душить меня во сне начала и спрашивать: “Что, нравится?!” Ларка, что делать-то?!
Кое-как я вырвалась, обозвала его сумасшедшим и заперлась в комнате. Сама плачу, слезы не могу остановить. Слышу: за дверью отец буянит, стулья роняет, посудой гремит. Тут послышался звон стекла. Я вышла остановить папу, но его в доме не было. Он сидел во дворе и курил. Все вещи стояли на своих местах, ничего не разбилось. Я удивилась, но значения не придала.
После этого дня стали и мне сниться кошмары. Заходит мама. Ее лицо злое, даже оскаленное. Сама сизая, глаза навыкате, вена на шее вздута. Тянет ко мне руки, а вместо ногтей — кровавое месиво. Шипит какие-то проклятия, только и слышу: «Живая, живая!» Я с ужасом просыпалась. Может, я вместе с отцом с ума схожу? Тем более странности стали только усиливаться. Я отчетливо слышала шаги, когда была одна дома. Как-то стояла в хлеву, мне на плечо будто положили руку. Я обернулась, но никого не увидела. Зато уловила запах маминых духов. Среди коз и свиней! Папе я ничего не говорила, чтобы не усугубить его состояние. Он то впадал в забытье, то повторял какую-то чушь. Хотя временами на него находило просветление.
Как-то ни с того ни с сего мамин фотопортрет с грохотом упал на пол и разбился. Мы с отцом как раз ужинали. Папа, увидев это, протяжно завыл и куда-то ушел. Его долго не было. Я подумала, что он опять пошел к местным пьяницам. Поэтому не стала его ждать и легла спать, периодически вскакивая от кошмаров. Утром я побежала на почту и встретила нашего священника, отца Филарета. Он остановил меня, поспрашивал о самочувствии и сказал:
— Деточка, вчера родитель твой ко мне приходил. Мы с ним долго беседовали. Он просил благословения на разрытие могилы твоей матери. Жаловался, что мучит его покойница снами, якобы живую ее похоронили. И дома всячески мешается. Я отца твоего выслушал да вразумил, что грех это, нельзя могилы осквернять. А что странностей касаемо — так это мракобесие все. Так что ты за отцом следи, сумасшедшим он становится от горя. Ему любовь твоя нужна. Ну благослови тебя Бог.
Я опять заплакала. Что же мне делать?! Как мне сейчас домой возвращаться? Ведь там отец, который уже решился на страшное — маму выкопать! Но я зря боялась. Тот день прошел как обычно. Отец вел себя нормально, почти не бредил. Взял из сарая лопаты, поточил их, вскопал огород под картошку. Мы засадили участок и, вымотанные, легли спать.
Я проснулась от того, что тетя Тома тормошит меня изо всех сил и ревет навзрыд. Она даже не дала мне толком одеться, ничего не объяснила, просто потащила меня куда-то, причитая. Когда мы уже пошли через поле, я поняла, что тетя ведет меня к кладбищу. Внутри все похолодело. Издалека я увидела толпу возле могилы мамы. Подошла ближе и чуть не потеряла сознание. Земля была разрыта, крест и венки валялись в стороне. Крышка гроба лежала рядом, перевернутая внутренней частью вверх. Она была вся изодрана, будто ее рвал когтями зверь. Я пригляделась и увидела в обшивке ногти. В самой могиле сидел и выл папа, прижав почерневшее мамино тело к себе. Ее лицо было искажено ужасом, рот открыт, глаза выпучены. Платье, в котором ее похоронили, было залито уже запекшейся кровью. Колени сбиты, на руках вместо ногтей — месиво… Я поняла, что папа был прав, — мы похоронили маму живую…
Что такое летаргический сон, мы тогда и слыхом не слыхивали. Разве что в школе мельком говорили, что этой болезнью якобы страдал Гоголь, и что его тоже похоронили живого. И то это из разряда мифов. А тут увидеть такое собственными глазами… Меня тогда увезли на скорой, папу забрали в психушку, начались разбирательства… Пока я лежала в больнице с нервным срывом, маму заново похоронили. С тех пор она перестала мне сниться в кошмарах и вообще больше во снах не приходила никогда. Видимо, успокоилась ее душа…
Очень долго еще судачили про этот случай, однажды даже репортеры приезжали из какой-то газетенки. Мне пришлось в срочном порядке уезжать из деревни и начинать жить заново. Я не могла прийти в себя после этого еще много лет, до сих пор те воспоминания приводят меня в ужас. Не приведи Бог кому такое пережить…
Я более 40 лет посвятила медицине, много чего повидала на своем веку. Но страшнее смерти, чем быть похороненным заживо, я не встречала. А потому первое, что я сказала будущему мужу, было:
— Похорони меня только тогда, когда я покроюсь трупными пятнами.
И в завещании это указала. И никогда, никогда я не давала заключение о смерти, пока на 100 процентов не убеждалась, что человек мертв. Чему всегда учила и своих студентов.
Автор - Лариса Сергеенко.
Источник.
Новость отредактировал YuliaS - 29-10-2018, 15:26
Ключевые слова: Смерть похороны кладбище летаргический сон могила ужас завещание страх