Звон и скрежет
Москва.Февраль, 2018 год.
- Только я умоляю, будь тактичнее. Пациент находится на грани.
- А по какую сторону?
- Игнатий! Я серьёзно. Острое пограничное состояние.
- И надо помочь скрытно пересечь границу?
- Игнатий!
- Ладно-ладно, я сама мать Тереза.
Светлана хмыкнула и нажала кнопку звонка.
1
Обычно Светлана Александровна Озёрская принимала пациентов у себя в кабинете. И, само собой, сеансы не предполагали посторонних, а из возраста открытых супервизий она давно выросла. Но поздний звонок хорошей знакомой и постоянной клиентки застал её на выходе из Московского Института Психоанализа. Как раз закончилась конференция, посвящённая детской шизофрении, на которой Озёрская встретила своего лучшего аспиранта, а ныне успешного коллегу - Игнатия Валерьевича Аннушкина. Он любезно вызвался подбросить никогда не умевшую водить Светлану до дома, но позвонившая клиентка спутала все карты. Её сбивчивый рассказ был столь интригующим, что Светлана решила, не откладывая на завтра, скорректировать маршрут поездки.
В пути она поделилась подробностями с Игнатием, который тут же загорелся идеей помочь.
- Я ведь правильно понимаю, что это не совсем твоя пациентка? - спросил он, когда они только выехали на Третье транспортное. - Твои обычно не живут за пределами Садового?
- Её племянница. Но ты прав, клиентка и в самом деле "из этих", из министерских.
- Ого! То есть, если поможем, станем депутатами? - продемонстрировал белоснежный оскал молодой психиатр и гипнотерапевт.
- Да брось. Девчушке плохо, и творится там что-то странное! - отмахнулась врач.
- Ну вот. Мы вмешаемся - и станет хорошо... Только, чур, коммунистов не предлагать! Их партию вроде со дня на день запретят.
- Игнатий! - укоризненно протянула “старшая по неврозам”.
- Ладно-ладно, молчу. Мне достаточно и ценного материала для статьи. Мы, вообще, к кому едем? К шизофрении, к бреду преследования, к биполярке?
- Во-первых, мы едем к человеку. Во-вторых, у неё всего лишь пограничное состояние. В-третьих, там ещё и травмирующая констелляция.
- Светлана Александровна, ну что ты опять красивыми иностранными ругательствами разговариваешь? - нарочито обиженным тоном произнёс Игнатий.
- Да вот же, дурында я старая. Обстановка на квартире аховая. У неё снимала комнату какая-то женщина. Пару месяцев всё было нормально. А потом конфликты, крики, чуть до драк не доходило. В итоге квартирантка сбежала, не стала даже требовать назад предоплату за полгода.
- Ну и хорошо. Неплохие деньги никому не помешают! Компенсация, как-никак.
- Да погоди ты! Она не просто так сбежала, а объяснила причину. У неё в комнате завелась, как она говорит, нечисть. Ну, знаешь, как это бывает? Книжки падают, по полу кто-то когтями елозит, кровать трясется...
- Конечно, знаю! Каждый день такую нечисть изгоняем. Силой святых и животворящих нейролептиков. Так почему мы едем лечить хозяйку квартиры, а не сбежавшую суеверную любительницу галлюцинаций?
- Потому! Спусти пару дней галлюцинации нашли себе новую счастливую обладательницу! Девушка позвонила матери, вся в истерике. Мол, спасайте: барабашка буянит, не могу здесь находиться. Мать позвонила своей сестре, а та - мне.
- А ты решила втянуть меня в этот экзорцизм! - укоризненно сострил Игнатий. - Какая длинная цепочка людей, и всё ради стандартного психического расстройства! Зуб даю, галлюцинации квартирантки существенно отличались от "хозяйских"!
- Вот это ты сам и выяснишь. Если захочешь. А можешь просто довезти меня до нужного подъезда.
- Ах! Всегда знал, что ты бессовестно манипулируешь своими коллегами! - страдальчески поднял брови домиком психиатр, заглушая мотор. - Вот мы и на месте... А почему все окна тёмные?
2
- Простите, у нас тут авария - во всём доме нет света! - так встретила их открывшая дверь смуглая миниатюрная девушка, одетая в ночнушку и держащая в дрожащей руке большую ароматическую свечу. - Проходите скорее. Ой!
Последнее восклицание относилось к вошедшему следом за Озёрской молодому гипнотерапевту.
- Ваша тётушка дала только адрес, поэтому я не успела предупредить, - виновато развела руками Светлана. - Это мой ученик и коллега, Игнатий Валерьевич Аннушкин. Не беспокойтесь. Он может и не участвовать в нашей работе: выбор за Вами.
- Я не беспокоюсь! - весело засмеялась девушка. - Вам сам Бог велел работать в паре. Просто вылитые Пинки и Брейн! Хи-хи… Идёмте на кухню. Там безопаснее.
Пациентка, которую визит двух живых и материальных людей очень даже обрадовал, убежала куда-то вглубь тёмной квартиры, оставив врачей в некотором недоумении. Озёрская не была в курсе молодёжной культуры: её единственный сын уже восемь лет жил где-то в Европе. Но даже она слышала про знаменитых лабораторных мышей.
С девушкой было трудно поспорить. Пара действительно производила яркое впечатление на коллег, особенно при совместных докладах или супервизиях. Низенькая, с безнадежно испорченной фигурой, спрятанной за похожим на балахон белым халатом, Светлана никогда на любила смотреться в зеркало. Она порой носила неприлично дорогие и брендовые вещи, но поверх них всегда развевался этот вечный накрахмаленный монстр, похожий на плащ-палатку!.. А волосы? Никакая краска не могла перекрыть их иссиня-чёрный цвет, который приводил в ужас многих суеверных пациенток. Причёска чем-то напоминала каре известной французской певицы, с той лишь разницей, что певицы успевают хотя бы раз в день мыть голову...
То ли дело Игнатий! В свои тридцать с небольшим он выглядел на двадцать. Высокий, стройный блондин (даже брови были по-есенински золотыми), ухоженный, с изысканными манерами, гипнотизирующим голосом, плавными движениями - ну полная противоположность своей наставницы!
Но это всё внешнее! Аннушкина и Озёрскую буквально роднил высочайший уровень мастерства. График приёма у обоих был расписан на полгода вперёд. Стоимость одного часа консультации лучше было не озвучивать в рабочей среде, дабы не провоцировать новой революции. И после насыщенного рабочего дня оба, даже не задумываясь, набросились на новый запутанный случай возможного психического расстройства.
Правда, и тут были некоторые расхождения. Аннушкин глубоко и безвылазно закопался в психиатрию, его манили самые тёмные стороны человеческого разума, способность психики к внезапному и изощренному самоубийству. А ещё он обожал гипноз. Техники Эриксона и других Игнатий соединил и выплавил столь мощный терапевтический инструмент, что за два года собрал материал для докторской и нескольких государственных премий. Озёрская довольствовалась классической терапией, лишь изредка прибегая к трансовым техникам. Но она наполняла консультационное пространство такой теплотой и позитивом, что многие неврозы просто распадались изнутри под напором проснувшихся у клиента душевных сил.
И пока "Брейн" упивалась глубиной и точностью "мышиного" сравнения, "Пинки" уже ощупью продвигался по квартире в поисках кухни, которую клиентка объявила безопасной. Что ж, клиент всегда прав. Даже если слегка невменяем...
3
- Я здесь всю жизнь прожила с мамой. Было трудно, особенно когда папа нас бросил. Но потом тётушка удачно вступила в партию, стала продвигаться, меня устроила в институт, маму - куда-то в администрацию. Всё наладилось. Мы купили хорошую квартиру в центре, но я решила остаться здесь. Вуз рядом, да и хотелось немного свободы.
Девушка вела свой рассказ довольно бодро, хотя плечи её были напряжены. Руки едва заметно тряслись, а взгляд был прикован к двери в коридор. Ни Игнатий, ни Светлана и не думали перебивать внезапную клиентку. Связная речь, эмоциональный контакт - очень ценное явление в терапии. Впрочем, на душевнобольную девушка не была похожа. В ней даже не было ничего невротического. Просто сильно напуганный чем-то человек.
- А недавно я решила поднакопить деньжат на подарок тётушке. Юбилей через полгода, как-никак. А как удивить человека, у которого не дом, а полная чаша? Но я нашла! В Венгрии вывели новый сорт роз с безупречно-синими лепестками. Один куст стоит как хорошая машина, но я знаю, как тётушка любит всё необычное! Устроилась на работу, стала сдавать здесь комнату. Глядишь, успела бы к празднику.
Девушка по привычке попыталась включить чайник. Поняв, что горячий чай отменяется, она поплелась к холодильнику и, добыв из его недр пачку клюквенного морса, стала разливать его по чашкам. Светлана отрешённо (а если точнее, в режиме равномерного внимания) следила за манипуляциями и вслушивалась в тишину дома. Всё-таки непередаваемое блаженство - сбросить пелену монотонного гудения, шуршания, щелканья всевозможных электроприборов. Соседи тоже не подавали звуков: видимо, легли спать ввиду отсутствия интернета. Только раздавалось тихое настойчивое покашливание откуда-то из-за стены.
- Соседи не признают прививок? Опасно в такое время года болеть! - Игнатий тоже обратил внимание на кашель.
- А это не из соседней квартиры! - поставила стаканы на стол девушка. - За этой стеной комната, которую я пыталась сдавать.
Кашель резко оборвался. Озёрская облегченно вздохнула, но спасительное “послышалось” не желало слетать с языка.
- А кто же там кашлял?!! - как ужаленный, подскочил Игнатий.
- А вот это надо у моей квартирантки спросить. Приехала, понимаешь, вся такая верующая. В первую же ночь иконы везде разложила. Я не стала возражать: всё-таки предоплата за полгода, да и тихая она… была… первое время. А потом началось! Она бросала на пол вещи, молилась, исходя на крик, металась по комнате, царапала паркет.
- Царапала?
- Ага! - закивала девушка. - Я среди ночи просыпаюсь от дичайшего скрежета. Прибегаю, а эта бешеная по полу катается и дерёт его ногтями. Да сейчас сами увидите!
4
Комната оказалась вполне уютной. Застеленная кровать, большое окно, старый добротный шкаф, заставленный дорогими куклами и статуэтками журнальный столик, две пальмы в больших кадках. Немного портили картину длинные борозды на полу, в самом центре помещения. Паркет был не просто оцарапан, а буквально изодран - опилки торчали в разные стороны. След от ногтей начинался недалеко от двери и обрывался около шкафа.
- Вот! - торжествующе указала на зловещие полосы девушка. - Что я вам говорила? Эта фанатичка постаралась. Правда, я не стала её тогда выгонять. Решила посмотреть, что будет дальше. Но “экшена” не случилось. Она просто собрала все свои пожитки и сбежала, посоветовав вызвать священника. Ну, я посмеялась только. Пару дней наслаждалась спокойствием, обновила объявление о сдаче комнаты. Но на третью ночь тот же грохот, скрежет, кашель.
- И Вы вызвали священника?
- Ха! - фыркнула девушка. - У меня свои методы. Я сделала курительные палочки особого состава, развесила их по стенам, перетащила сюда эти “кусты”, под кроватью начертила кое-что… После этого вся эта неорганика утихла.
- Кто утихла?
- Неорганика. Ну, неорганическая сущность, которая тут после этой старой дуры осталась.
- Скажите, - начал Игнатий, но запнулся.
- Лиза. И можно на “ты”, если не сложно! - девушка протянула аккуратную ручку.
- Очень приятно, - Аннушкин аккуратно ответил на рукопожатие. - Лиза, скажи, ты увлекаешься мистикой?
- Да, с детства! И что значит “увлекаюсь”?! У меня целая библиотека и четыре года ежедневной практики за плечами.
Светлана и Игнатий тревожно переглянулись.
- Откуда такой интерес к потустороннему? - поинтересовалась Светлана.
- А у мамы была соседка и подруга, тётя Катя. Родители всё время мне говорили, чтобы я лишний раз на глаза ей не показывалась. Пугали, что она ведьма и может меня сглазить. Ясен перец, мне интересно стало и я стала тайком таскать у отца книжки. Когда подросла, сама попыталась тётю Катю расспросить, но та только бросила что-то злобное в ответ. А со следующего дня катина собака стала на меня буквально бросаться. Какой-то карликовый вариант добермана, жутко противный и сильный, всё время тусовался во дворе без поводка. Я иду с пакетами из магазина, а эта псина в них вцепится и начинает потрошить. Родители на мои жалобы отмахивались только: “сама виновата”!
Светлана медленно подошла к девушке, которая всё больше распалялась и была близка к тому, чтобы заплакать. Врач взяла Лизу за руку и усадила на кровать. Девушка была где-то далеко и даже не прервала рассказа.
- Когда эта крыса-переросток загрызла моего любимого котёнка, я решила действовать! Дождалась, когда ведьмы не было дома, забралась к ней в квартиру через балкон и устроила обыск. Не поверите: ни одной книги! Но зато море засушенных трав, птичьи лапки, заспиртованные трупики каких-то уродливых зверьков. Мерзость! Я не стала особо любоваться на эту кунсткамеру, а только взяла кое-какие ингредиенты.
- Для чего ингредиенты? - еле слышным шёпотом, чтобы не сбить девушку с мысли, спросил Игнатий.
- Для порчи! - сверкнула глазами девушка. Она была близка к маниакальному взрыву. Светлана полезла в сумочку за успокоительным, но Игнатий жестом остановил её медикаментозный порыв. - У отца в книжке нашла прекрасный рецептик. Я набрала нужных мне трав, пару вороньих лапок, растерла там же в ступке, нашептала кое-чего и всё.
- Всё? - двухголосным эхом отозвались коллеги.
- Сдохла псина! - мрачно и торжественно подвела итог Лиза и погрузилась в собственные мысли.
Пока Светлана вслушивалась в учащенное дыхание пациентки, Игнатий прошёлся по комнате, внимательно всматриваясь в пол. Видимо, в комнате несколько лет назад был ремонт - паркет был покрыт двойным слоем лака. Аннушкин использовал в качестве фонарика смартфон - сомнительное удовольствие, но этого хватило, чтобы заметить: под некоторыми углами свет почти не отражается от лакированной поверхности.
- А потом папа нас бросил. Он понял, что это моих рук дело. Мама долго кричала на него: она всегда боялась этих книжек.
- Он вас сам бросил или это была идея?.. - начала было Светлана, но её прервал молчаливый укор коллеги. Она хорошо знала это выражение лица своего ученика, редко выражавшего эмоции с помощью мимики. Конечно, клиентка сейчас была где-то далеко, да и вопрос явно бестактный. Но в том-то и дело, что сейчас Озёрская, пользуясь прострацией Лизы, общалась скорее со своим собственным бессознательным.
5
Ещё полчаса прошли в стандартном для таких случаев молчании, изредка прерывающимся короткими монологами пациентки и стабилизирующими внушениями Озёрской. Аннушкин в терапию не влезал. Ему, похоже, куда интереснее было изучать квартиру: особенно книжные полки, дверные косяки и странные узоры на полу. Всё это дело рисковало затянуться до поздней ночи, но отчего-то ни один из врачей не торопился. Даже более того, с каждой новой деталью интерьера Игнатий становился всё более заинтересованным. В конце концов, Светлана уже сама была заинтригована активностью своего коллеги. Предложив клиентке сделать перерыв, она вышла вместе с Игнатием на кухню. За окном начиналась гроза. Вспышки молний играли в высоких прозрачных стаканах с так и не тронутым морсом. Алая жидкость, казалась, закипала с каждым ударом далекого, но неумолимо нарастающего грома.
- Ну-с, любезный сыщик. Делись! - без лишних предисловий, как и положено старым друзьям.
- Делюсь. Всё-таки зря мы до сих пор не включили в диагностику осмотр жизненного пространства пациента. Ну да ладно! - он стряхнул с длинных пальцев воображаемую паутину. - Три вещи. Первое. Косяки все в трещинах и вмятинах. Как будто двери здесь за собой не просто закрывают, а впечатывают. Второе. Ни одной книги о колдовстве и ритуалах. Даже сонника или желтой прессы об НЛО. Только женские журналы, Кант и маркетинг для чайников. Третье. Весь пол у Лизы в комнате…
- Я заметила. Старый и обшарпанный. Странно, что ремонтом её обделили.
- Как раз наоборот! Ремонт делали во всей квартире, особенно в комнате нашей клиентки! И пол там покрыт двойным слоем лака.
- Да ты что? - с сомнением пригубила морс Светлана. - А почему тогда он так странно выглядит?
- Потому что как ты определяешь новизну паркета? По блеску. А тут свет отражается только под определенными углами. Я присмотрелся повнимательнее. Новый слой лака лежит идеально. Более того! Старый слой сохранился даже слишком хорошо. И он весь исцарапан! При ярком комнатном свете мы бы не заметили ничего странного - лампы достаточно яркие, отражения от верхнего слоя хватает. Но вот в полумраке...
- А что? Сильно исцарапано?
- Ну вот как у шкафа, только в тигров там играли гораздо дольше и в более широких масштабах!
- Кошмар какой-то! - всплеснула руками Озёрская. - Теперь я ничего не понимаю. То есть квартирантка просто повторяла чьё-то действие?
- Или никакой квартирантки не было.
- Игнатий! - в такие моменты этических упрёков Светлана была похоже на печально известную ламу в шляпке. Ну, или без шляпки.
- Ну что сразу “Игнааааатий”? Ты же видишь, в каком она состоянии.
- В обычном пограничном состоянии. У девочки сильный стресс! К тому же можно узнать у… - В сумочке завибрировал мобильный. Озёрская посмотрела на экран. - СМС. Пишет тётушка Лизы.
- На ловца и зверь. Ладно! - Игнатий направился к двери. - Ты пока узнай все детали, особенно про эту “тётю Катю” и всякую магию. А я тебя подменю. Посмотрю, что там можно придумать.
6
На самом деле Игнатий уже успел составить свою версию происходящего. Ни в какой психоз у клиентки он не верил, а лишь проверял реакцию Озёрской на подобный “вброс”. Коллега лишь подкрепила его мнение: Лиза психически нормальная, но что-то её очень сильно напугало. Что-то, родом из детства. И сейчас была прекрасная возможность использовать новую методику “психодрамы”.
Лизавета сидела на кровати, скрестив ноги и “ковыряясь” в планшете. От страха почти не осталось и следа.
- Знаете, а я ведь не столько всей этой чертовщины испугалась, а своей собственной реакции, - не отрываясь от экрана, сообщила она. - Я-то всегда считала себя спокойной. Вся из себя такая циничная, практичная. А тут истерика, сопли веером. Мать на уши поставил, тётушка всполошила, вас двоих на ночь глядя… Или Вы по ночам редко спите?
И вот, в первый раз за всё время общения, Елизавета подняла глаза. И бросила на Игнатия такой игривый и пламенный взгляд, что в клинической картине тут же стали проступать совершенно иные штрихи. Как же он мог сразу не заметить этой истерической сексапильности?! Ведь не один десяток статей Аннушкина был посвящён именно эротическому поиску утраченного объекта у истеричек!
А что нужно для счастья истерической личности? Внимание. И неважно, как оно достигается. Все средства хороши. Например, всегда можно закатить истерику (“Первый критерий: истерики катают истерики” - шутливо объяснял он своим студентам). Истерику по поводу чего-то страшного и непостижимого. А потом забыть и про страх, и про его причину - ведь вот оно, внимание! Да ещё не чьё-нибудь, а пары известных терапевтов. Стоп. “Вам сам бог велел работать в паре!” - это ведь её слова?! Она видит в них не просто врачей, а бессознательный образ своей семьи. Поэтому-то сейчас она кажется абсолютно здоровой! Ведь семья воссоединилась. Стоит им со Светой уйти, как все симптомы вернутся вновь… Значит, и этот истерический страх был попыткой спасти семью. И страх не мог возникнуть за пару дней. Страх обитал здесь с самого дня развода родителей Лизы. А значит, придётся глубоко копать, слой за слоем преодолевая сопротивление памяти. И вот для этого Игнатий и решил применить свою новую разработку.
- А в детстве Вы боялись здесь спать? - психиатру даже не пришлось прерывать поток собственных мыслей: они пронеслись в его сознании мгновенно, оставив лишь ослепительно-яркий росчерк нужных действий и слов.
- Не помню, - пожала плечами девушка. - Но в этой комнате всегда было неуютно.
- Но сейчас Вы здесь. И Вам спокойно? Вы расслаблены? - Врач скорее утверждал, чем спрашивал.
- Да! Вы ведь со Светланой здесь. И на душе хорошо. Только спать хочется.
- Спаться хочется… - эхом отозвался Игнатий. Только что он попутно получил ещё одно подтверждение своим догадкам. В комнате стало неуютно именно после развода родителей. И сейчас образ семьи был перенесен на двух визитёров. - Вообще сегодня был какой-то сумасшедший денёк. Глаза просто закрываются. Возможно, у Вас тоже тяжелеют веки. Но это не страшно. Нашему общению это не мешает.
- Правда? А если я сейчас усну?
- Не беспокойтесь. Я Вас разбужу. Вы ведь хорошо слышите мой голос сейчас? И во сне Вы будете его также хорошо слышать. Вы слышите только мой голос. С ним Вы обретает лёгкость. Страх отступает. На смену ему приходит спокойствие. Вы расслаблены?
- О, да… - томно произнесла девушка, которая и на самом деле была на пороге трансового состояния. Планшет выскользнул из её рук, глаза стали закрываться. - Но я не хочу спать! Вы же меня усыпить пытаетесь.
- И вовсе не надо спать, - быстро согласился Игнатий. Лёгкое возмущение пациентки было сигналом ко второй фазе. - Вы же чувствуете лёгкость? Поэтому можете легко встать с кровати сейчас. Вставайте. Видите? Спать не нужно. Вам вовсе не хочется спать, спать… Вы ведь слышите мой голос. Это не позволит Вам спать… спать…
Через пару минут в центре комнаты стояла погруженная в глубочайший транс пациентка, готовая выполнить любое психическое задание. Впрочем, третья, самая важная фаза (собственно, изобретение Игнатия), была ещё впереди.
Большая ароматическая свеча пригодилась как нельзя лучше. Игнатий, не обращая внимания на стекающий по рукам парафин, медленно то приближался, то отступал на пару шагов. В глазах Лизы отражалось пляшущее пламя, и можно было поручиться, что сейчас она видит только его. Тьмы больше не было. Даже полумрак скрылся где-то в недрах приоткрытого шкафа. Внешний свет стал внутренним и теперь согревал, давая возможность выплеснуть все накопившиеся обиды и подавленные воспоминания. Но Игнатий контролировал ситуацию. Он не был психоаналитиком, поэтому не привык следовать за пациентом. Наоборот, сейчас он готовился повести Елизавету по единственному ведущему к цели коридорчику.
- Елизавета! Вы слышите мой голос? Кивните, - девушка отреагировала на команду.
- Хорошо. Вы растворитесь в прошлом, как только я щелку пальцами. Но мой голос будет следовать за Вами. И пока горит эта свеча, Ваше прошлое будет наполнять эту комнату. Когда я задую свечу, Вы проснетесь. Вам ясно? Кивните, - вновь послушный кивок.
- И каждый раз, когда я буду щелкать пальцами, Вы будете менять маски прошлого. Вы можете быть собой, своей матерью или отцом. Кем решите. Здесь у Вас полная свобода. Но как только я щелкну снова, роль должна смениться. Вы понимаете меня? Кивните… Хорошо. Тогда приступим!
Игнатий щёлкнул пальцами.
7
За окном бушевала настоящая буря. Светлана сидела на кухне и задумчиво смотрела на экран мобильного. Мать девочки никогда не видела никакой квартирантки. Тётушка, которая часто навещала свою племянницу, прислала гневное СМС из Канады. “Никто у неё не жил, я бы заметила. Не держите меня за дуру, Света. Лучше скажите, не изменится ли наш график в марте!”.
За стенкой раздавался вкрадчиво-слащавый, но властный голос Аннушкина. “Ага, решил без лишних разговор вводить в транс. Ну что ж, вот и посмотрим, кем на самом деле была квартирантка!” Озёрская уже не сомневалась, что почти весь рассказ Лизы был выдумкой, но выдумкой особенной - сама девушка в неё безоговорочно верила. Так называемые покрывающие воспоминания всегда сопровождают наше прошлое, особенно если в нём были травмирующие элементы. И все эти фантазии по поводу увлечения магией и наведения порчи - искажённое желание нанести вред соседке. Или, если эта самая “Катя” была и в самом деле женщиной странной и увлекалась оккультизмом, то… То что? Получается, Лиза своим выдуманным увлечением отождествлялась с соседкой. Зачем? Впрочем, если не выбирать одно из двух, а предположить одновременно и ненависть, и подражание, то в сумме получается соперничество.
Вдруг кто-то закашлялся, но не за стеной, а в самой кухне. Светлана подскочила на стуле и выронила мобильный. А это что? Тоже выдумки юной пациентки? Озёрская услышала тихий скрежет и завертела головой, пытаясь найти его источник. Её взгляд упал на порог кухни. В свете частых молний было видно, как на паркете появляется тонкая борозда, словно кто-то невидимый водил по полу гвоздём. Сделав пару зигзагов, борозда направилась прямо к стулу, на котором сидела Светлана. Психотерапевт не стала ждать развязки и пулей бросилась в коридор. Решив закрыть за собой дверь, она вцепилась в дверную ручку, но поняла, что какая-то сила прилагает со стороны кухни прямо противоположные усилия. Светлана резко дёрнула ручку на себя - и была отброшена к стене коридора. Что-то с той стороны не просто отпустило дверь, но с яростью впечатало её в косяк. Теперь становилось понятно, почему все порожки и косяки здесь были покрыты вмятинами.
Светлана встала, отряхнулась и прислушалась. На кухне кто-то ходил, покашливая и с громким скрежетом царапая паркет. Пару раз этот кто-то подходил к двери и пытался её открыть, но это ему не удавалось. Тогда кто-то разочарованно вздыхал и продолжал своё неблагодарное занятие.
Не успела Озёрская отдышаться, как из спальни раздался плач. На кухне, видимо, тоже “услышали”, что плачет Лиза, и “забеспокоились”. Теперь что-то не пыталось пробиться через дверь, а аккуратно в неё постукивал и тяжело вздыхало, словно упрашивая разрешения посмотреть, что случилось с хозяйкой квартиры. Естественно, Светлане совершенно не хотелось этого делать. Успокоив себя тем, что нечто не может проходить сквозь двери, она пошла помогать Игнатию.
8
После первого же щелчка Лиза вполне предсказуемо “впала в детство”. Судя по всему, она перенеслась в пятилетний возраст. Рисовала несуществующими карандашами и показывала “рисунки” кому-то, обходила места, где когда-то давно стояла мебель. Так могло бы продолжаться долго, но Игнатий решил немного ускорить процесс.
- Лиза! - девочка замерла, прижав к груди большого лохматого медведя с неестественно большими лапами. Каждое движение заставляло игрушку звенеть: внутри, наверное, были спрятаны шарики с двойными стенками. Звон был чистейший и мелодичный, но Игнатию он совершенно не нравился. Он пока не понимал, почему.
- Сейчас наступил день, когда тебе было очень грустно. Вспоминай. И переносись в этот день, как только я щелкну пальцами. И не забывай, что каждый новый щелчок - смена маски, времени или места.
Девушка кивнула, не дожидаясь команды. Это странно. Трансовое состояние дало трещину. Но почему? Игнатий щелкнул пальцами и нарисовал свечой в воздухе восьмерку. Да нет, вроде всё в порядке. Взгляд девушки опять затуманился. Она что-то вспомнила, подошла к подоконнику приняла характерную для психической реконструкции напряженную позу и отбросила игрушку.
Медведь ударился об пол и опять зазвенел. И тут случилось что-то совершенно непредвиденное. Девушка прервала начатое было действие, в глазах замелькали искорки раннего пробуждения. Игнатий снова щелкнул пальцами. Лиза вернулась к “рисованию”. Ни следа грусти или тревоги, всё как в самом начале… Так вот оно что! Этот звон! Он разрушал её гипнотический сон! Снова щелчок пальцами. Всё. Порядок. Девушка вернулась на “исходную позицию” у подоконника.
На кухне что-то заскрежетало, но Аннушкин умел не отвлекаться. Всё-таки, у него не было поводов ни верить в мистику, ни сомневаться в способности Светланы постоять за себя.
Щелчок. В глазах девушки заблестели слёзы.
- Мама, а почему папа от нас уходит? Это я виновата? - умоляюще спросила она пустоту.
Игнатий понял, что ошибся. Он набрёл на воспоминания более позднего периода. Странно, ведь во всем поведении явно просматривалось инфантильное чувство вины. Развод родителей мог стать для ребенка настоящей драмой. И, как это часто бывает, девочка обвинила во всём себя. Ладно, это был выстрел мимо цели.
Но, возможно, где-то в стороне от первой мишени была вторая? Посмотрим. Щелчок.
- Ну что ты, девочка моя! - Лиза не меняла ни тембр голоса, ни даже интонацию. Но было очевидно, что она переключалась на роль матери. - Просто папа связался с плохой женщиной.
Щелчок.
- С тётей Катей, да? - приятная неожиданность, однако.
Щелчок.
- Откуда ты зна… И вообще, тебе спать пора!
Щелчок. Тишина. Щелчок. Девушка никак не реагировала. Щелчок. Да что же такое? И тут слух Игнатия различил интересный дуэт. За стеной что-то скрежетало металлом по паркету, всё громче и громче. А этому скрежету вторил другой, еле различимый звук. Мелодичный перезвон… Не может быть! Внутри большого игрушечного медведя сами собой стали звенеть маленькие шарики. Или бубенчики? И как такое вообще возможно? Да какая разница! “К черту этику!”, как любил говорить (самому себе, разумеется) Игнатий. В очередной раз послав несчастную этику к черту, он резким движением стащил с кровати пуховое одеяло и накинул на игрушку. Стало гораздо тише. Хлопнула кухонная дверь, но это уже не мешало.
- Лиза, теперь ты опять в комнате, но на полу нет ни одной царапины. Правила те же. Ты вспоминаешь, как эти царапины появились. Хорошо? Кивни... Хорошо.
Щелчок.
- Дочка! Зачем ты рисуешь на полу? Что… Это же… Лизавета! Ты портишь паркет?!
Щелчок.
- Мама, это не я. Я же тебе говорила. Это домовой.
Щелчок.
- Зачем ты придумываешь? Какой домовой?! Ты же взрослая девочка уже. Третий класс окончила, а всё туда же.
Щелчок.
- Ну мам! Я его сама вызвала. Он добрый, он меня будет охранять!
Щелчок.
- Так! С меня хватит. Ты опять читала эти чертовы книги?! Завтра же выброшу их всех до одной.
А вот это уже ближе. Значит, книги всё-таки были. И следы под слоем нового лака - это проделки самой Лизы. Только не понятно, зачем она всё сваливает на домового. Вернее наоборот! Ясно, почему в десятилетнем возрасте она врала, но зачем повторять сценарий? Вернуть отца? Или изобрести себе воображаемого защитника? Но защитников не боятся. Надо найти источник её страхов.
- Лиза, а теперь…
Дзинь-дзинь-дзинь! Одеяло уже не заглушало звона. Девушку начало трясти. Гипнотический покров слетал с неё незримыми хлопьями. Нужно добавить модальность. Срочно. Звук, свет… Она же сама говорила что-то про курительные палочки! Ага! Вот! Игнатий схватил охапку лежащих на тумбочке благовоний и буквально сунул под нос пациентки.
- Лиза, а теперь Вы вдыхаете аромат ладана и успокаиваетесь. Ничто Вас не тревожит. Вы вновь слышите только мой голос и только щелчки пальцев. Нужно, чтобы Вы вспомнили тот момент, когда Вам было очень страшно. Здесь, в этой комнате. Хорошо? Кивните. Лиза! (щелчок) Хорошо.
Щелчок.
- Мама! Я боюсь спать одна. Он опять ходил сегодня.
Щелчок.
- Ну вот! Опять навызывалась своих домовых…
Щелчок. Дзииииинь. Нет, только не сейчас. Щелчок!
- Нет! Домовой меня защищает. И в прошлый раз он его прогнал.
Щелчок.
- Кто кого прогнал?! Что ты мне голову морочишь! Спи сейчас же.
Щелчок.
- Домовой прогнал зверя с колокольчиком. Я его специально для этого по папиным книжкам вызывала! А тётя Катя опять приходила и оживила зверя.
Что? О чём она, черт побери?
Щелчок.
- Когда это она приходила? Ах да. Вещи забрать… - Лиза села на кровать и погладила “дочку” по воздушным волосам. - Послушай, солнышко. Я тоже очень не люблю эту… мммм… женщину. Да, она во многом виновата перед нами. Но ....
Что такое? Щелчок. Дзинь-дзинь-дзинь-дзинь… звон уже не прекращался. Одеяло ходило ходуном. Щелчок. Дзинь. Щелчок же!
- Я знаю, в чём она виновата! Я уже взрослая и всё понимаю! Хорошо…
Дзинь. Щелчок. Дзинь. Щелчок, щелчок, щелчок.
- Хорошо, что я отравила её гадкую псину.
Щелчок.
- Ты что сделала?!
Щелчок.
- Да, я отравила её лающую крысу! И ты можешь выкинуть хоть все папины книги, я… дочка, послушай, ррррр,... я не могу…. сожрать… сдохни,... мама, я правда… сожрать!..
Дзинь. Дзинь… Игнатий в ужасе смотрел, как его пациентка начинает биться в конвульсиях, попеременно меняя роли и маски. И кого это она пытается сейчас изобразить?! Пути назад, похоже не было. Щелчок.
Лиза вскочила на четвереньки и стала медленно приближаться к Игнатию. Перезвон всё не умолкал, и теперь было ясно, что гипноз разрушится через несколько секунд. Щелчки уже не помогали. Девушка же переместилась в центр комнаты так, что Игнатий оказался между ней и шкафом.
- Прячься, прячься, маленькая дрянь. Всё равно я тебя сожру… - не своим голосом зарычала Лиза. Ей нужно было сделать всего один прыжок, чтобы раздробить психиатру голову об угол шкафа. И у Аннушкина не было сомнений в том, что девушка сейчас прыгнет. Каждый её мускул был напитан поистине психотической энергией. В таком состоянии даже самый хлипкий больной может сам скрутить двух санитаров. Или голыми руками разорвать человека.
9
Но роковому прыжку не суждено было случиться. На кухне хлопнула дверь, а затем раздался особенно сильный скрежет вперемешку с тяжелыми шагами, кашлем и скрежетом. Скрежет, скрежет, скрежет - он наполнял пространство квартиры, заглушая мелодичный перезвон колокольчиков. В иных обстоятельствах Игнатий бы предпочел лучшую шумоизоляцию, но не сейчас. Скрежет оказался не менее терапевтически ценным, чем пламя свечи или голос гипнотизера. Звон больше не беспокоил девушку. Она успокоилась, расслабилась и снова села на край кровати. Что ж, можно попробовать продолжить.
Щелчок.
- Ну давай с тобой проверим, солнышко. Смотри. Давай. Ты под кроватью, а я проверю шкаф.
В подтверждение своих слов Лиза сделала небольшой круг по комнате, заглядывая во все темные углы, а потом открыла дверцы шкафа.
- Видишь? Ничего и никого. Ой, а зачем ты медведя наверх забросила? Сейчас я его достану.
Щелчок.
- Нет! Не надо! Это он тут ходит! Я от него в шкафу как раз пряталаааааась!..
Девушка бросилась на кровать и разрыдалась, свернувшись калачиком.
Щелчок. Щелчок. Нет. Никакой реакции. Видимо, резерв выработан. Или потерян зрительный контакт со свечой? В любом случае, такая степень регрессии - хороший знак. Проснётся свежей и бодрой…
Перезвон стих. Порядком раздраженный, Игнатий пнул медведя. Одеяло слетело с игрушки, обнажив её здоровые лапы. Интересно, ему кажется или конечности “мишутки” стали больше? Из кухни тем временем раздавалась целая канонада звуков. Интересно, что Светлана там делает?
В комнату ввалилась Озёрская.
- Какого чёрта? - только и смог произнести Игнатий. - Кто на кухне?
- Значит так! - Сдула налезшую на глаза чёлку Света. - Я не знаю, что тут происходит. Но выяснила многое. Никакой квартирантки не было. Пресловутая “тётя Катя”, скорее всего, увела…
- Да-да, отца из семьи. Это я уже понял. Ещё понял, что девушка пряталась в шкаф от якобы ожившего медведя, вызывала каких-то домовых и даже расцарапала пол, чтобы убедить в этом мать. И собаку соседки-разлучницы она отравила без всякой магии.
- Сама расцарапала, говоришь?! - вскипела Озёрская и указала на изуродованный пол. - И это тоже она?
- Говорю. Успокойся, Светлана. Эта милая девушка чуть меня самого по шкафу не размазала. Стояла посреди комнаты и рычала. А столь сложная фантазия оттого, что травма пришлась на эдипальный период. Она не могла простить “колдунье” не столько развод родителей, сколько победу в “соперничестве”. Да что я тебе рассказываю?!
- И в самом деле! Что ты мне рассказываешь эти заученные истины! На кухне сейчас кто-то словно танцует по паркету на острых коньках. Пол на глазах покрывается узорами.
- Мммможет, лак трескается? - Игнатий не хотел расставаться со своими научными взглядами на мир до последнего.
- Хорош уже! - рявкнула Светлана так, что сама перепугалась, а на кухне вмиг смолкли все звуки. Видимо, “домовой” испугался не меньше. - Можешь сам посмотреть на эти сказочные узоры!
- Я-то посмотрю… - Игнатий сделал было шаг к выходу, но задумался, глядя на грубые борозды перед шкафом. - Подожди! Ты говоришь, узоры?
- Да. Как будто кто-то гвоздем водит по полу, оставляя размашистые петли, спирали и линии. Ну, насколько я успела увидеть, пока не убежала…
- А здесь? Ведь явно кто-то когтями поработал. Или ногтями.
Светлана уставилась на борозды. Что-то её сильно смущало.
- Кхм, Игнатий. Как бы тебе намекнуть-то помягче. Тебе не кажется, что у нашей клиентки всего десять пальцев на обеих руках. Десять, а не двенадцать.
10
Аннушкин нервно поперхнулся и принялся пересчитывать полосы. Сначала слева направо. Потом справа налево. Двойками. Тройками. Четвёрками.
- И в самом деле! Дюжина! - Игнатий раздосадовано щелкнул пальцами. Лиза тут же прекратила плакать: видимо, регрессия всё-таки была не полной.
Девушка встала в дверном проеме и посмотрела на столик с игрушками. Вернее, на того, кто “стоял” рядом.
- Давай быстрее, милая. Не хочу, чтобы мы кого-то разбудили. Не к чему лишний раз волновать Лизу. Ей с матерью и так не сладко приходится
Светлана и Игнатий переглянулись. Видимо, девочка запомнила момент, когда её отец с новой женой приходили за вещами. Интересно, что она еще может вспомнить? И хотя интуиция встала на дыбы и требовала прекратить психическую реконструкцию, но профессиональный долг (или любопытство Фауста?) держал за горло железной хваткой.
Щелчок?
- Да брось! Иди, я тебя догоню. Пару секунд. Я где-то здесь помаду обронила…
С этими словами Лиза подошла к столику и бросила полный ненависти взгляд в сторону кровати.
- Что, не спишь, мелкая тварь? Сколько я из-за тебя натерпелась! - буквально выплюнула “разлучница”. - Думала уже, что он не бросит тебя с этой промокашкой. А ты ещё и моего Бармаглотика отравила. Ну ничего. Я тоже отберу у тебя любимого зверя!
Лиза склонилась над медведем и стала что-то быстро шептать и делать какие-то пассы руками.
- Это же надо! Назвать карликового добермана Бармаглотом! - усмехнулся немного опьяневший от перенапряжения Игнатий. - В любом случае, она придумала историю с проникновением в квартиру соседки! Это идентификация. Ведь всё совсем наоборот: как раз к Лизе ворвалась эта дама. А отравление собаки она творчески исказила, под стать своему больному сознанию, которое откатилось назад к первобытной вере в магию. Разумеется, она никогда не просила свою соседку поделиться секретами магии. Это всего лишь вытесненный комплекс Электры, запрос: “Научи меня, как соблазнить отца. У тебя же это получилось...”
- Да молодец, молодец! - раздраженно отмахнулась Светлана, заворожено наблюдавшая над “колдовскими” манипуляциями Лизы. - Я от тебя это ещё на экзамене, лет так пятнадцать назад, слышала. Но ты же сам только что рассказывал про каких-то домовых, прятки в шкафу. Было дело?
- Было, - обреченно согласился Игнатий. - Девочка защищалась от навязчивых страхов с помощью таких же навязчивых магических ритуалов. Но пусть её домовой разукрасит в квартире хоть весь пол! Она не от него пряталась! Её домовой, её защитник - это скрежет. А её страх - это звон колокольчиков, которые зашиты внутри медведя. Понимаешь? Она же сразу нам сказала: на кухне безопасно.
- Что ты имеешь в виду? - Светлана внимательно посмотрела на Игнатия и только сейчас заметила, что её коллега бледен как полотно, трясётся и еле держит в ватных руках свечу.
- Что почти все её воспоминания спутаны и искажены. Кроме одного. Эта самая соседка, Катя, разлучница, колдунья и всё прочее. Она действительно была в этой комнате. И что-то здесь делала. То, что имело… некоторые последствия. Вопрос теперь только в том, насколько точно Лиза тогда запомнила все эти манипуляции…
- А почему этот вопрос сейчас так важен?
Светлана уже знала ответ. Вернее, услышала его. Дзинь. Дзинь… Коллеги синхронно повернулись в сторону замолчавшей и отступившей на шаг Лизы. Дзинь-дзинь-дзинь. Перезвон исходил изнутри плюшевой игрушки. Всё настойчивее и всё громче. Это был уже не кристально чистые переливы, а какая-то уродливая устрашающая пародия.
Ароматическая свеча в руках Игнатия вдруг стала коптить, к потолку потянулась струйка черного дыма. Пару секунд всё так и продолжалось, но вот игрушка пошевелила лапой. Лапой, на которой в свете пламени поблескивали шесть острых когтей. Озёрская очень хотела бы, чтобы это был сон. Она даже решила закрыть и тут же открыть глаза. Но, когда Света вновь увидела комнату, вокруг было темно. Свеча предательски погасла.
11
В темной тишине раздался приглушенный удар.
- Что это?!
- Это Лиза упала. Свеча погасла. Гипноз закончился. Так что не волнуйся.
- Нет. Что это вообще творится, бегемотину твою люстрой за ногу!
- Светлана?
- Игнатий! Я серьёзно!! И перестань скрипеть зубами.
- Это не я.
Вспышка молнии выхватила из темноты перекошенную злобой и жаждой крови морду плюшевого медведя. Заскрипели по паркету когти. Светлана едва успела увернуться - мимо неё что-то пролетело и ударилось о шкаф. На кухне тем временем сходил с ума скрежетальщик. Дверь буквально рвалась с петель.
Игнатий понял, что ни убежать, ни даже ползти он не может. Страх парализовал его. К такому его не готовили даже на углубленном курсе психиатрии. Ну не положено чужим галлюцинациям становиться настолько реальными!
Где-то совсем рядом зазвенел колокольчик. Аннушкин почувствовал, как кто-то схватил его за рукав и потянул на себя. Тут же, оставляя за собой огненный след, по бедру скользнула полоска острой боли.
- Да не стой же ты! - это была Светлана. Если бы не её вмешательство, когти ожившего существа вонзились бы коллеге в живот. - Быстрее на кухню.
- Но там же… - можно было не продолжать. Кухонная дверь готова была слететь с петель.
- Там безопасно! Надо уметь слушать пациентов, сколько раз повторять! А то привык манипу… - снова мимо пролетела плюшевая машина убийства, которая с каждым прыжком становилась всё ловчее. - …лииииировать! Бегом!
Озёрская выбежала в коридор и ринулась к спасительному повороту. Аннушкин изо всех старался не отставать, но с раненой ногой далеко не ускачешь. Особенно, если тебе в спину вдруг врезался обезумевший игрушечный медведь. Игнатий растянулся на полу и приготовился ощутить, как шесть острых лезвий превращают ухоженную плоть в кровавое месиво.
Светлана тем временем повернула ручку, толкнула дверь и...
- О боже! Я пропустила поворот! - промолвила она, глядя в полумрак ванной комнаты. - Вот поэтому я и не вожу машину.
Услышав, как упал Игнатий и как угрожающе звякнул и замолк колокольчик, Озёрская поняла, что никуда добежать уже не успеет. В отчаянии бросив взгляд на обреченную смолкшую дверь кухни, она завопила:
- Да сделай же что-нибудь! Выползи из этой … кухни!
Этого оказалось достаточно. Дверь таки слетела с петель и, ударившись о стену, превратилась в труху - столько неведомой психической силы было вложено в этот удар. Порыв ураганного ветра пронесся через весь коридор и сбил со спины Игнатия гневно зазвеневшего медведя. Наверное, весь дом слышал, как по квартире словно носятся два мартовских кота, не желающих делить последнюю кошку. Плюшевый монстр катался по полу, вставал на четвереньки, рычал, отлетал на несколько метро, снова вскакивал, молотил лапами по воздуху. И по пятам за зверем следовал скрежет, скрежет, скрежет. Врачи наблюдали кадры этой “кинохроники” в частых вспышках молний, слившихся в единую засветку.
Всё закончилось на удивление быстро. Медведя словно стали накачивать воздухом. Он раздулся раза в четыре и лопнул, усеяв пол кусками ваты… К ногам Озёрской, позвякивая, прикатилось несколько небольших шариков. Та, не раздумывая, раздавила их каблуком. В воздухе растворился злобный крик обреченного на небытие кадавра.
- Да уж… - Игнатий с трудом поднялся на ноги, отряхнулся и оглядел исцарапанный пол. Теперь “узоры” были повсюду: как от когтей медвежонка, так и от “коньков” неизвестного защитника. - Похоже, наша работа здесь закончена.
- Она была закончена час назад. Всё остальное было каким-то оккультизмом! - Светлана заглянула в спальню. Лизу уже кто-то уложил в кровать и заботливо укрыл одеялом. - Завтра она проснется и ничего не будет помнить. Завидую ей.
- Если хочешь, могу заблокировать тебе воспоминания.
- Иди ты. Знаешь же, что меня гипнотизировать бесполезно.
- А я не про гипноз. Я про коньяк.
- Игнатий!
- А что опять “Игнатий”?
- Какой коньяк? Только виски. Ладно! Спасибо большое! - обратилась она к квартирной тишине. - Было приятно работать вместе. Береги её.
Совсем рядом кто-то одобрительно закашлял.
Озёрская и Аннушкин вышли в коридор. Входная дверь захлопнулась. В замке тихо повернулся ключ. Домовой оказался на редкость бдительным.
12
Лифт, конечно же, не работал. Помогая Игнатию ковылять вниз, Светлана рассуждала вслух.
- Ну, вот, ты подумай! Как такие случаи описывать? Так нас не просто лишат лицензии, но и самих положат лечиться.
- А что? Это не единственная ерунда? - Игнатий с опаской покосился на коллегу.
- Ещё как. Я очень долго лечила одного молодого человека от раздвоения личности. Пока он не принёс на приём зеркало!.. Я ещё не видела такого умного, но наглого отражения.
- Я промолчу. А вот и первый этаж. А это что? Новые домовые?
В дверь кто-то скребся. Коллеги застыли и испуганно переглянулись.
- Да ладно! Не бьет молния в одно и то же место! - Игнатий смело подошёл к железной двери. - Ккккккто там?
- Посылка! - обреченно донеслось снаружи.
- Посылка? Да это обычный пьяница! - облегченно засмеялась Света. - Дверь ведь даже не запрета.
И действительно. Электричества в доме все еще не было, поэтому магнитный замок не работал. Игнатий толкнул дверь. На пороге, окутанная ночным мраком, стояла сутулая долговязая фигура, держащая в руках большую картонную коробку.
- Посылка… - тоскливо раздалось в ночи.
- И действительно! Посылка! - Игнатий вышел, придерживая дверь и открывая проход почтальону. - Да Вы проходите, проходите.
- Посылка… - хмуро протянул субъект и, переступив порог, начал медленно подниматься по лестнице. - Посылка…
Светлана и Игнатий перевели дух. Небольшой подъездный козырек не был преградой для косого ливня.
- Бедный курьер! Это же надо! Ночью, в ночь. Неудивительно, что он топтался около двери. Такие круги под глазами! И с осанкой проблемы! - сокрушалась Света. - Молодец, что позволил ему пройти. Иначе бы он там всю ночь стоял, уж как пить дать!
- Ага… Ты знаешь, это, бесспорно, хороший художественный приём - постоять под дождем и подумать о вечном после схватки с врагом. Но… как-нибудь в другой раз. Тем более это не мы одержали победу в схватке. Предлагаю добежать до машины!
- О! А ты можешь бегать с поврежденной ногой?
- Проверим?
И они наперегонки рванули к машине, радуясь тем редким часам, когда их не видят многочисленные клиенты...
Рассказ опубликован также здесь.
Автор: Василий Чибисов, психоаналитик.
Ключевые слова: Домовой Озёрская Игнатий психология психоанализ гипноз амнезия детские страхи порча проклятие странные люди мистика существа игрушки авторская история избранное