Мост
Это был ранний сентябрьский вечер обычной рабочей пятницы. Как и сотни собратьев по несчастью, я томилась за рулем своей старенькой малолитражки в многокилометровой пробке. Настроение и так было отвратительным из-за вечного аврала на работе, а тут еще эта пробка… Ладно, мне домой надо, но куда едут все эти люди!Чем заняться в пробке, я не знала категорически. Плейлист был выучен наизусть и надоел до оскомины, слушать радио не хотелось – периодическая реклама просто выбешивала. Еще была аудиокнига. Одна. Купила на пробу – не понравилось, оказалось, что книги я люблю читать, а не слушать.
Ура! Кажется, способ скоротать время найден! В сумке остались бутерброды и огурцы, которые я не успела съесть на работе. В бардачке завалялась банка колы.
Пробка двигалась медленно. Жуя бутерброд, я вдруг заметила завистливый взгляд водителя из соседнего внедорожника справа. Мужчина провожал глазами мой бутерброд каждый раз, когда я подносила его ко рту, и, когда я откусывала кусок, судорожно сглатывал. От такого внимания очень скоро очередной кусок стал мне поперек горла. Я поставила машину на ручник, расстегнула ремень безопасности, перелезла на пассажирское сиденье, открыла окно и протянула мужику целый бутерброд и огурец. Возможности диапазона выражения его лица оказались чрезвычайно многообразными – зависть сменилась недоверием, недоверие – подозрительностью, потом вспыхнула радость, и, наконец, благодарность, когда он опустил стекло и схватил предлагаемый ужин со словами: «Вот спасибо!» и: «Вы чудо!».
Через час въехали на мост. Мост был широкий - четыре полосы в одну сторону. Рядом с ним проходил другой мост – тоже четыре полосы в обратном направлении. И вот там было пусто. На нашем же мосту из четырех полос образовались пять, и от этого в обозреваемом пространстве стало еще больше машин. Мужик, для которого я стала чудом, отстал и ехал где-то позади, что меня, в общем, не взволновало, потому что он был очень даже симпатичным, в пиджаке и галстуке, в отличие от меня… толстой и почти старой тетки в неформальной клетчатой рубашке и потертых джинсах. Все-таки хорошо, когда возраст за сорок! Никакой тебе романтической шелухи и прочих эмоциональных глупостей, ничто и никто не отвлекает от дороги… от пробки… будь она неладна! А ведь могла бы уже быть дома, смотреть актуальный на данный момент фантастический сериал, попивать пиво и щёлкать семечки, потом позвонить дочери и узнать новости о новорождённой внучке…
Ползли еле-еле. С детства боюсь мостов. Стараюсь проехать или пройти побыстрее, никогда не останавливаюсь посередине, чтобы посмотреть вниз и восхититься открывающимся красотам, ну или возмутиться безобразиям - это уж как повезет. Не понимаю свадебного обычая вешать замки на перила моста. Мосты имеют свойство обрушаться…
Вот что бы я стала делать, если бы мост прямо сейчас стал рушиться? Перво-наперво надо хватать сумку. Самое ценное в ней – документы и банковские карты. Потом, наверное, надо постараться снять обувь, потому что в кроссовках плавать неудобно – никогда не пробовала, но уверена, что неудобно. А, ну да, еще надо держать окно открытым, чтобы быстро выбраться из машины. Тут я чуть не расхохоталась в голос – с моей фигурой пытаться выбраться в открытое окно – это значит, что я захлебнусь на стадии прохождения через окно того места, где раньше была талия.
Когда я находилась почти на самой середине моста, пробка встала окончательно. От этой мысли было неуютно. Спустя минут десять люди стали выходить из машин, всматриваться вперед, и одни, обреченно вздохнув, снова усаживались в машину, с раздражением захлопывая двери, другие, в основном молодежь, с энтузиазмом принялись снимать на телефоны окружающее автоморе.
Наконец я тоже решила постоять у машины, размять ноги и оценить масштаб бедствия. Взяв сумку – а я никогда не оставляю сумку в машине, если в ней не нахожусь – я вышла и стала смотреть по сторонам. Везде, куда хватало глаз, были машины. А внизу река.
Неожиданно ногами я почувствовала какую-то непонятную нарастающую вибрацию, как если бы рядом проносился многотонный грузовик. Видимо, не у одной меня возникли эти ощущения, потому что люди стали резко выскакивать из ближайших машин и в недоумении озираться, пытаясь определить, что происходит. Я же подошла к решетчатой ограде моста…
Это меня и спасло.
Оглушительный скрежет смешался с криками, мост стал медленно, но неумолимо проседать, вниз в воду посыпались какие-то огромные металлические обломки. Я с ужасом смотрела на решетку ограды – через каких-то пять метров от того места, где я стояла, она выгнулась и надломилась, нижние крепления стали поочередно выламываться из асфальта с жутким железным лязганьем. Поперек моста побежала трещина, с каждой секундой становившаяся все более широкой и зияющей. Корпуса машин стали наклоняться в сторону трещины, неподвижными пока оставались только те бедолаги, которые оказались прямо на месте разлома. На какое-то мгновение разламывание прекратилось, отчего показалось, что все обойдется, но тут же раздался страшный грохот и, как в замедленной съемке, дорожное полотно стало лопаться.
Понимая, что начинается ад, я, как и многие другие, изо всех сил вцепилась в решетку.
Мост медленно, но неотвратимо распадался, средняя его часть, находящаяся над рекой, крошилась вниз, оставляя в месте разлома зловещие зазубрины из металла, бетона и асфальта. Машины, которым не повезло оказаться на этой средней части, посыпались с моста в воду как сухарики в салат. Большинство людей к тому времени успело отбежать на более-менее безопасное место, но были и такие, которые, по всей видимости, все-таки питали надежду на то, что мост устоит и оставались сидеть в машинах. В машинах они и упали. Мой автомобильчик тоже упал. Тоскливым взглядом я проводила наклейку на заднем стекле – хохочущий оранжевый смайлик с арбузной долькой в руках.
Остаток решетки, за который я отчаянно цеплялась, опасно навис над рекой близко к берегу, и я, осознавая, что неизбежно упаду, лихорадочно высматривала место на воде, куда можно упасть, чтобы не оказалось слишком мелко, и чтобы не попасть в бурлящее от падающих автомобилей пространство.
Люди, висящие на решетке так же, как и я, кричали. Кому-то, кто находился ближе к уцелевшей части моста, помогали выбраться с решетки на безопасное место. Но нам – нескольким неудачникам – это не светило, мы висели слишком низко, и я точно знала, что не смогу забраться по качающейся решетке выше. Придется прыгать.
Рядом со мной висели парень и девушка. Он уговаривал ее прыгнуть, она рыдала и кричала, что не сможет. Чуть дальше за ними молодая женщина громко молилась, прижимая к решетке своим телом ребенка, мальчика лет пяти в ярко оранжевой курточке, который, однако, был спокоен, наверное, воспринимал происходящее как игру. Еще дальше висели и другие люди, но я видела только их руки, судорожно сжимающие перекладины решетки.
Машины больше не падали. И я решилась. Изловчившись, перекинула длинную ручку сумки, все еще болтающейся на руке, через шею, и пристроила ее на поясе, как почтальон. Еще раз пристально посмотрела на то место в воде, куда запланировала упасть. Там было пусто, то есть никто не плыл. Не хотелось бы свалиться кому-нибудь на голову.
Парня и девушку хотелось как-то поддержать, я дождалась паузы в их однообразном диалоге, громко сказала: «Ну, держитесь, а я полетела!», и полетела, прицельно держась намеченного курса.
За пять секунд, проведенных в свободном падении, я успела, во-первых, запоздало раздосадоваться оттого, что забыла о кроссовках, и осталась обутой, и, во-вторых, понять, что мой тонкий расчет приводниться в определенное место был произведен без учета дополнительного балласта в виде болтающейся где-то позади спины сумки. Ее наличие явно корректировало мою запланированную траекторию полета. Мне это не нравилось, но, увы, что-либо изменить я не могла. В последние мгновения перед погружением я каким-то чудом умудрилась выпрямиться и войти в воду почти идеальным для моей комплекции солдатиком.
Шшшшшухххххххххх…
Мокро. Холодно. Тянет вниз. Я размахивала руками, пытаясь всплыть, но намокшая одежда и обувь, да еще и сумка тормозили движения… Один кроссовок удалось сбросить, но второй никак не хотел сниматься. Перестало хватать воздуха, я инстинктивно открыла рот, и начала захлебываться, в то же время как никогда понимая, что это конец…
Неожиданно мои ноги коснулись дна, и я почувствовала странную легкость. «Все, что ли?» - подумала я и открыла глаза. Первое, что я увидела, была оранжевая курточка совсем рядом. Не удержались… Я протянула руки к ребенку, схватила его в охапку и что есть силы оттолкнулась ногами от дна… Только бы наверх…
***
Шло время… Дениска давно вырос из оранжевой курточки… Его мама часто приходит на набережную и плачет, вспоминая катастрофу… Он просит пустить его к маме, чтобы успокоить ее и сказать, что он здесь… Я его понимаю. Когда я вижу своих дочь и внучку, гуляющих вдоль реки, меня охватывает такое же желание – подбежать, обнять и сказать, как сильно я их люблю… Но мы не можем… Все, что мы – все 24 бывших человека – можем, это изредка смотреть на родные лица сквозь толщу речной воды и сожалеть о том, чего никогда не будет… И ещё следить за новым мостом, построенном на месте рухнувшего. Увеличение нашей численности в наши планы не входит, тесновато тут.
Ещё бы не тесновато! Близко к берегам селиться нельзя – с одной стороны на мелководье могут зацепить теплоходы, заходящие в порт, с другой – обнаружат неугомонные купальщики с пляжа. Остается только узкий овражек посередине реки. Заселен он полностью – нами и другими, теми, кто попал сюда раньше.
Свои дома мы строим из подручных материалов, попадающих в реку. Поначалу даже драки бывали, но потом как-то разобрались. Кто из затонувшей невесть когда рыбацкой лодки хижину построил, кто камней насобирал и глиной склеил… У нас с Дениской, ставшим мне почти сыном, красивый дом из стеклянных бутылок, мы даже постарались разноцветные стеклышки как мозаику узорами выложить с тонкими глиняными шовчиками, крыша из живых водорослей, меж стеблями которых снуют речные рыбёшки. Внутри места немного, но нам на троих хватает. Троих, потому что у нас есть домашний питомец – матёрый речной сом по кличке Харлампий. Денис его когда-то ещё мальком спас от щучьей стаи, так что теперь он предан нам безмерно.
А в соседях у нас – не поверите – тот самый мужик, которого я в прежней жизни угостила бутербродом. Нормальный, кстати, дядька, помог мне крышу положить, а я в благодарность ему матрас из травы на лежанку сплела.
Так мы и жили, в мире и покое, наблюдали из воды за беспечными людьми, особенно за своими близкими, когда видели их на берегу.
Моя внучка выросла настоящей красавицей. То с мамой по набережной гуляла, а повзрослев, стала я ее чаще видеть с пареньком одним. За ручки держатся, от счастья светятся, у нее в руках то букетики цветов, то воздушный шарик, то плюшевый медведь. Радовалась я за нее, благословляла на счастье от всего сердца.
Однажды я заметила, что за своей внучкой наблюдаю не только я. Когда она появляется на набережной, Денис бросает всё, чем бы не занимался и глаз с неё не сводит. Эх, Денис! Хороший ты парень, но не для тебя она!
В тот осенний промозглый день с мелким дождиком я увидела ее издалека. Стройная фигурка в ярко-фиолетовом плащике и розовом шарфе. Когда она подошла поближе, стало ясно, что что-то произошло – расстроенное лицо и опухшие красные веки, судорожное комканье носового платка дрожащими пальчиками.
Она чуть постояла у ограждения над самым краем набережной, смотря на воду и что-то шепча, потом как-то встрепенулась, отвернулась и побежала к лестнице.
Пока я наблюдала за ней из реки, пытаясь понять, что моей внучке понадобилось на этом проклятом мосту, мимо меня стремительно пронёсся Денис, так быстро, что поднявшаяся волна закрутила меня волчком и отбросила на несколько метров назад.
Откувыркавшись и вновь обретя способность ориентироваться в пространстве, я опрометью бросилась туда – к мосту, к Денису, плавно кружившему между опорами, и неотрывно смотрящему на мою внучку, которая уже перелезла через решетку перил на самой середине и вот-вот собиралась спрыгнуть.
Я летела под водой на крейсерской скорости, и понимала, что не успею.
Вот она, как в замедленной съемке, отпустила перила, на какие-то мгновения беззащитно замерла, и шагнула в пустоту…
Денис принял ее в объятия сразу же, как только над ее головой сомкнулась вода. И потащил вниз, все дальше и дальше от спасительного воздуха. Она пыталась сопротивляться, но скоро послушно обмякла, видимо, вдохнула воду и захлебнулась.
Я налетела на Дениса, пыталась оттолкнуть его от внучки, но куда там… Он слишком силён для меня.
И тогда я схватила со дна ржавый железный прут и что-есть силы воткнула его в Дениса, прямо туда, где у живых почки. Он удивлённо и тоскливо посмотрел на меня, на прут, на безжизненную внучку… выпустил её… лёг в заиленные камни… и затих…
Я не думала о том, что произошло, схватила внучку в объятия и что есть сил поплыла наверх. Над самой границей воды и воздуха я поднырнула под неё и вытолкнула из воды. Там, на мосту, я видела – уже собралась толпа. Когда внучка всплыла, люди стали кричать и показывать на нее пальцами. Один, самый смелый, бросился с моста, тут же вынырнул и великолепным кролем поплыл к ярко-фиолетовому пятну на воде.
Мне оставалось только незаметно скользнуть в глубину и молиться оттуда о спасении моей девочки.
Её спасли. Я убедилась в этом, когда спустя больше чем три года увидела её – она неторопливо прогуливалась по набережной с серо-голубой коляской, в которой сидел крепкий ясноглазый карапуз… мой правнук…
И глядя на них из толщи воды, я была спокойна и, как никогда, странно уверена в том, что должна была тогда умереть. Чтобы они жили.
Новость отредактировал Lynx - 7-06-2017, 00:35
Ключевые слова: Мост катастрофа утопленники внучка спасение авторская история