Рыцарь картонных коробок
Скрип половиц, шаркающие шаги на лестнице и тошнотворный смрад мусора. Полоска света пробивается в комнатушку семь на четырнадцать. В углу стоит старый платяной шкаф. В груде пропахшего сыростью белья сидит ребенок. Глаза невыносимо печет, но страх закрыть их хотя бы на секунду сильнее боли. ОН обязательно узнает.По щекам льются слезы. Ребенок вздрагивает и издает жалобный писк. Лязг металла смешивается с треском дерева. Мелодичное перестукивание доносится с обратной стороны двери. Ребенок зажал рот рукой. У противоположной стены стояли картонные коробки. Там ОН станет искать не сразу.
Привыкнуть к страху невозможно. Если тебе повезет выжить, то начинаешь ориентироваться в игре, если и не знаешь правил. Но сердце продолжит выпекать в груди, мясной костюм подведет в самый неподходящий момент, а нервы от ночи к ночи станут вести бои с инстинктами выживания. Такова природа человека.
- Мамочка...
Ребенок замер с вытянутой рукой. Ненавистная тишина испортила планы. Сглотнув слюну, мальчик уставился на дверь. Почему ОН выбрал именно его? В доме не осталось других детей? Позавчера этажом ниже нашли растерзанный труп мужчины. Значит, ОН руководствуется чем-то иным при выборе жертвы. Выжидает, принюхивается, прислушивается, подселяется. Все не спеша, все для того, чтобы свести жертву с ума.
- Мамочка... - звучит так, словно тот, кто привык рычать, пытается плакать. - Мамочка... почему... почему...
Привыкшие к полумраку глаза, метаются по комнате в поисках убежища. ОН теряет терпение и намерен сегодня окончить игру.
- ... почему... мамочка... почему... почему бы тебе не сдохнуть, дрянь?!
ОН вырывает дверь из лутки, и отшвыривает в глубь зала. Хорошо, что ребенок не видит окровавленные ноги матери. Дверь так удачно скрыла весь остальной ужас. С губ женщины срывается хрип. Ребенок вжимается в стену. Челюсти сжаты с такой силой, что, кажется скоро зубы превратятся в крошку. Пальцы щупают воздух, что давно стал поперек горла. Если бы мама, а хотя, это ничего не изменит. Ночник, спасительный лучик света, валяется где-то в куче хлама. Разбитый, не нужный, как и ребенок. Один в темноте.
ОН рычит. Последний оплот пал. От него остались щепки и груда блестящих осколков. ОН вошел в раж: стол, тетрадки, тряпье, без того поломанная кровать, медвежонок, даже обои в цветочек. Уничтожить все, что дорого. Стереть с лица земли малейший след существования жертвы, посмевшей бороться.
- Круг начертим и станем в него,
Кроме боли нас не ждет ничего.
Не спасет нас герой - не те времена,
Давно не помнит никто героев имена.
Удар. Тело обмякает в воздухе, эх, его бы вдохнуть. Жжет, как же жжет! В тускнеющем свете взгляд цепляется за картонную коробку. Дом, милый дом, прощай навсегда.
- I push my fingers into my eyes…*
Телефон летит под кровать, любимая группа стихает. Следую совету и нажимаю пальцами на глазные яблоки. Дыхание приходит в норму, картинка перед глазами обретает четкость. Пальцы на секунду задерживаются на шее. Шрам ощущается словно лежачий полицейский для машины, летящей на полной скорости. Подарочек папеньки алкаша, ничего необычного. Необычное было в смерти моего друга детства Моргана. Его нашли повешенным в напрочь разбитой квартире возле картонной коробки. Суицид. И плевать, что в соседней комнате лежал труп его матери. Дело быстро замяли. Других родственников у Моргана не было, мать пила. Довела ребенка, а сама в пылу пьяного угара встретила на пути шкаф и умерла. В подробности меня не посвящали, а вскоре мы переехали. Но я знала, что Морган не мог покончить с собой! Видимо, поэтому в годовщину его смерти мне снится этот сон.
Вновь покалывание в пальцах, голова тяжелеет, мысли оставляют ее. Картинка на мониторе ноутбука скачет перед глазами. Определенно, я нашла дом из своего детства. Жуткий, уродливый, еще хуже, чем в воспоминаниях. Страх переворачивает внутренности со знанием дела: желчь подкатывает к горлу, желудок вжимается в хребет, жалобно попискивая. Тело сжимается и остается одно желание - спрятаться. Лучше всего в шкафу среди тряпья. Маленькую меня он спасал, а вдруг со взрослой тоже прокатит?
- Кости обглодали, кровью запивали...
Горячее дыхание обдало щеку. Воздух в комнате пропах протухшим мясом. Непослушная рука задевает кружку с кофе. Напиток растекается по клавиатуре. Пенка едва слышно шипит, образовывая на белом фоне черные овалы. Поразительно похоже на череп...
- Анна, сюда, скорее!
Бросаю взгляд на дверь кухни. Язык проходится по губам. А если не успею?
- Анна, давай же!
И без того огромные глаза Моргана делаются еще больше. Дверь вздрагивает от сильного удара, моему вскрику вторят шаги пополам с пьяной бранью. Видимо, выпивка закончилась. Мама скорее всего уже спит, Патрик тоже скоро вырубиться. Тогда и придет ОН.
- Анка, сюда! - очередной ухажер мамы орет, словно разъяренный медведь.
Поскальзываюсь на блювоте и ползком добираюсь до порога Моргана. Обида глушит боль, привычно не могу сдержать слез. Если бы не Морган, я скорее всего, была уже мертва.
Друг разгребает тряпье на дне шкафа, одаривая меня улыбкой. Отвечаю взаимностью, и не могу перестать удивляться, как Морган может оставаться таким жизнерадостным при нашем образе жизни.
Лязг цепей оповещает о ЕГО прибытии. Чувствую, как теплая жидкость стекает по ноге. Боже, какая же я жалкая! Мучаю Моргана, подвергаю опасности. Без меня ему будет проще выжить. Твержу себе истину каждый гребаный раз и не могу найти в себе сил окончить собственные мучения.
- Даже не думай.
Снова улыбка и понимание в глазах. Холодные пальцы обвивают запястье прежде, чем я успеваю ринуться к порогу.
- Устраивайся поудобнее.
- А как же ты?
- Анна, ну ты как всегда, - деланно обиженный тон. Рука с пластмассовым мечом взмывает к потолку, и друг подмигивает мне. - Рыцари не прячутся от чудовищ.
- Мой рыцарь картонных коробок.
Ноутбук удалось спасти. Это радовало, так как в кошельке было шаром покати. С работы пришлось уволится. Помимо "таланта" пугаться собственной тени у меня имелся более неприятный - за мной по пятам следовали самоубийства. Неважно работала я в больнице или супермаркете, раз в квартал кто-нибудь стабильно налаживал на себя руки. Последним был парень, оказывающий мне знаки внимания. Так что личная жизнь у меня тоже не клеилась. В довершение ко всему стремительно стало ухудшаться зрение. Нет, зорким ястребом я никогда не была, но скачок с минус два на минус три с половиной за месяц это уже слишком. Врачи разводили руками, а я кипела от злости. Ну почему все и сразу?!
До ушей донесся смех. Гаденький такой, словно хихикали нашкодившие детишки. Точно - торопливым шагам вторил запах гари. Я поежилась, натягивая рукав свитера на кисть. Уродливые шрамы остались еще одним напоминанием о счастливом детстве. Морган спас меня из огня, а я не сумела его защитить.
- Майкл, негодник! Немедленно убери за собой и марш домой!
- Сначала выгони из дому своего сожителя! - вторил женщине голос мальчика.
Сожитель... Я обняла себя обеими руками в попытке унять дрожь. Верно, так мы с Морганом называли ЕГО, существо родом из пекла, что охотилось на нас.
- Разве ты его видел?
- Краешком глаза, - шептал друг. - Он огромен, у него нет рук и ног, нет лица. Сожитель - это парящие в воздухе куски мяса, костей и железа.
Принтер зажевал бумагу. Распечатку пришлось вырывать с боем. Боевой настрой стремился к нулю. А что если меня не впустят в дом? Там же есть жильцы, раз его до сих пор не снесли? Или, может, он охраняется? Я очень боюсь собак. Тело моментально стало каменным, во рту пересохло. С отвращением я наблюдаю, как волосинки встают по стойке смирно. Сердце качает кровь, голова гудит, а чертова ручка отдаляется будто в кино.
- Трусливая мышь! - скула ноет от боли. - Анка бледная поганка!
Удар, второй, третий. Кровь ощущалась кислотой в венах. Ярость - то единственное, что способно пересилить страх. Патрик любил дополнять побои оскорблениями. Смешно, но ненавистный отчим помог мне взять себя в руки. Времени на побеги и "завтраки" не осталось. Я всеми фибрами души ощущала надвигающуюся бурю. Морган, мне не удалось уберечь тебя, но обещаю, я развею мрак, роящийся над тайной твоей гибели.
Уверенность таяла словно сахар в дождь: серая людская масса на фоне всевозможных оттенков серого, разводы бензина на лужах, грязь, сигаретный дым и разговоры ни о чем. Девайсы, шмоточки, ухмылочки. Гадость. И все на фоне белоснежного неба. Последнее раздражало больше всего. Эта чистота так показушно возвышается над грязью человеческой жизни. Ну вот, опять спина взмокла и конечности выплясывают чечетку. Пытаюсь привести дыхание в норму. Я не могу отступить, не имею права. Да что же такое?! А ведь я даже еще не спустилась в метро!
Час пик, везет как утопленнику. Пустой перрон хранит ароматы сотен душ, масла и тревоги. Я слышу стук колес, его стремится заглушить мой пульс. Мгновение и я столкнусь со своим самым страшным кошмаром - толпой.
- Осторожно, двери открываются.
Клац и десятки людей ринулись на перрон. Подхваченная потоком, я оказалась в битком набитом вагоне. Двери захлопнулись. Повезло занять свободное место, но легче не стало - дотянуться до спасительной бутылки с водой оказалось невозможно. Я то и дело толкала локтем соседей по вагону. Казалось, на меня уставились все попутчики: восковые маски-лица с поджатыми губами, искривленные уголки ртов, снисходительные ухмылки, взгляды с высока, морщинки под веками, люди не стеснялись демонстрировать свое ко мне пренебрежение с элементами насмешек.
"Как таких земля носит?" - читалось на их лицах.
Очень хотелось ответить, но губы дрожали и слова невозможно было разобрать. Кожа зудела, ныла, а я продолжала впиваться в предплечье ногтями. Хотелось стать как можно меньше, слиться с сиденьем или провалиться пол землю. Жалкое нечто баклажанного цвета в изъеденном молью свитере, в джинсах с потертыми коленями. Втянув голову в плечи, я обнимаю себя обеими руками. До остановки остаются считанные секунды, но эти взгляды... они способны свести с ума раньше!
- Станция Третья авеню, - пропищали динамики.
Двери распахнулись, и я бросилась к цели со всех ног. Они-то как раз запутались в вещах светловолосой женщины. Непродолжительный полет окончился встречей лица с перроном. По пути я умудрилась утянуть за собой влюбленную парочку. Выбравшись из-под тел жертв, я рванула к эскалатору. Удивительно, что осталась невредима. Было даже не больно. Непривычно, кстати.
Удар по самолюбию я все же получила - денег на обратную дорогу не хватит. Пусто в кошельке, в холодильнике, пусто везде. Я пустое место в жизни. Исчезну и никто не заметит. Очередная электричка впускает в себя людей. А может, ну это все? Морган мертв, ему все равно, что я себе напредумывала. Лучше вернусь домой, займусь поиском работы, познакомлюсь с соседями, а затем...
- Кэвин, у тебя нос холодный, - девушка радушно улыбнулась мальчишке. - Надевай шапку.
- Ну, сестрёнка, я уже большой!
Нос холодный... Свет той ночью отключили. Единственным источником освещения являлись вспышки молнии. Темнота, дождь, ночь. Классика жанра ужасов. Голова плохо соображала, ноги заплетались, подобно медведю-шатуну я пробиралась на ощупь к комнате Моргана. Патрик превзошел себя: мебель в щепки, посуду в осколки, даже обои изгадить умудрился и пол чем-то липким залил. Если не успею убрать до его пробуждения - пиши пропало.
- Морган?
В нос ударил запах разложения. В кучах мусора не сразу удалось заметить хрупкую фигурку друга. Он сидел у шкафа, уронив голову на грудь. Сердце сжалось в надежде. А вдруг еще не поздно?
- Морган, ты слышишь меня?
Я коснулась его плеча и потрепала в попытке привести в сознание. Голова Моргана запрокинулась на бок. Молния осветила комнату. Ее разряд, казалось, прошелся по моему телу, сорвав сдавленный крик. На шее друга болталась петля.
До сих пор не могу точно сказать, видела ли я его мертвым взаправду или же то был кошмар, основанный на сплетнях соседей. Краски ужаса со временем поблекли, но я по сей день помню насколько холодным был нос Моргана, когда мои пальцы коснулись его.
- Я не ожидала, - сорвалось с губ против воли.
Нужный дом я заметила из далека. Многоэтажка стояла на отшибе, удобно скрытая за полосой деревьев. Я ускорила шаг. Опасения подтвердились - милый дом мог побороться за звание "лучшая декорация к фильму ужасов". Он казался пришельцем из другого измерения: серый, обшарпанный с фрагментами желтой краски, с прохудившейся крышей. На протяжении семи этажей не было ни одного балкона. Окна различных форм и размеров располагались хаотично, местами на рассохшихся рамах болтались ставни, кое-где остались занавески, но большая часть зияла пустыми глазницами без стекол. Я протерла глаза и взглянула на дом снова. Ничего не изменилось. Холодок пробежал по коже - сильнее прочего настораживали окна, крест на крест забитые досками. Всего пятнадцать квартир, моя и Моргана была в списке.
"Сожитель опять убил", - прошептала память голосом друга.
Отбросив мысли о необходимости сноса, я направилась к подъезду. Интересно, какая внутри планировка?
Мое внимание привлекло дерево у подъезда. С виду - обычное, с тонкими ветвями и изогнутым стволом. Листва опала в лужу, образовав в отражении крону дереву. В груди запекло. Я осела на лавочку и попыталась привести дыхание в норму. Картина точно отображала мою жизнь. Голая, босая, слабая, нет семьи, нет друзей. Один только Морган на страницах воспоминаний. Обстоятельства гнут ветви и сплошная неизвестность впереди.
- Каррр! Каррр!
Я вскрикнула и стыдливо осмотрелась по сторонам. Ненавижу ворон. Крикливые, отвратительные падальщики с клювом-молотом. Они вечно напоминали о смерти.
- Карр!
Я сжала в руке камень. Ворона восседала на козырьке подъезда в паре метрах от меня. Думаю, докину. Наглая птица словно догадалась о моих намерениях. Вальяжно расправив крылья, она повернулась ко мне лицом.
- Дерьмо! - завопила я не своим голосом. - Что ты такое?!
Крупная птица с иссини-черными перьями глядела на меня голубыми глазищами, и улыбалась беззубой улыбкой младенца.
- Нееее... - протянула я. - Ты не существуешь. Я тебя придумала, ты снилась мне, когда я была маленькая.
Морган обладал настоящим сокровищем - блокнотом с рисунками монстров. На полях имелись сделанные уверенной рукой пометки о существах с картинок. Ближе к концу и находился монстр, похожий на мою улыбающуюся ворону.
"Встречаются в темных, пропитанных злом и страхом местах", - гласила пометка.
Позже Морган на обложке нарисовал Сожителя. Его облик, к счастью, я не запомнила.
В предвкушении беды, я толкнула дверь. Запах старости и заброшенности, облупившаяся краска на стенах, горы мусора и пыль. Ничего не изменилось. Дом детства словно застрял в прошлом, а его ужасы просочились наружу, изувечив фасад.
- Дэнни, где моя шмаль?!
Признаться, честно, я даже присела. Возня и вопли некой Дэнни стихли спустя пару минут. Неужели в этой развалине под снос еще кто-то живет?!
Оказалось, те двое были не единственными жильцами странного дома. На лестничных пролетах мне встретились пожилая пара и два мужчины неопределенного возраста. Бабулька отчитывала супруга за пропитые сбережения, а мужчины не поделили выпивку. Закончилось предсказуемо - поножовщиной. Я едва успела отскочить с пути убийцы. Окровавленный пьянчуга не обратил на меня внимания. Не удостоила меня и им худющая наркоманка, проживающая этажом ниже Моргана.
Двери квартиры 11 сохранили обрывки желтой ленты. Сердце зашлось чечеткой. Запах... плесень вперемешку с гнилым мясом. В шелесте ветра слышится лязг цепей. На уровне инстинктов оборачиваюсь к окошку в парадном. Солнце, какое облегчение! И пускай оно спрятано за пеленой туч, оно главенствует на небе, а значит ОН не придет.
Электричества предсказуемо не оказалось, благо дневного света, что пробивался сквозь щели в досках было достаточно. Осторожно ступая меж кучами мусора и горами бутылок, я удивлялась довольно неплохому состоянию квартиры. На стенах обои в цветочек, мебель со слоем пыли в пару миллиметров, межкомнатные двери поращены на вид пару-тройку лет назад, ковры. Нет, конечно, жилище отлично демонстрировало образ жизни хозяев, но Морган умер пятнадцать лет назад! Неужели здесь кто-то жил вплоть до момента совершения нового преступления?!
- Ааанннааа...
Я замерла в центре коридора. По левую руку дверь была приоткрыта. Грязная посуда, смятые листы тетрадей, осколки бутылок. Взгляд скользил среди мусора в поисках чего-то известного лишь ему. Внутренности стянуло узлом. Четкие линии мелом вывели контур человеческой руки. Бурые пятна въелись в доски, испещрили стены, ожерелье кровавых бусин рассыпалось по мебели, добавило красок хламу и тряпью.
Звонкий смех оборвался удушливым кашлем. От лутки в кухне отделилась тень. Опустившись будто по лестнице, тень приобрела очертание фигуры сутулого, худощавого мужчины. Я поперхнулась воздухом и от неожиданности согнулась пополам. Исполненный ненависти ко всему живому взгляд пригвоздил меня к месту. Моя кровь внезапно обратилась в лед. Стало очень холодно. Насмехаясь, солнце направило лучи к окнам квартиры. Мурашки бегали под их надзором быстрее.
- Ллллиюююуммммбссс...
Тень зашипела и юркнула под потолок. Оцепенение спало. На месте убийства у окна я заметила фоторамку. В животе заворочался рой. Жалил, грыз, рвал. Отойти, отползти... на метр, на пол. Обхватив ногу руками, я сделала шаг. Ну, если такое передвижение можно назвать шагами. Сантиметр за сантиметром я удалялась от нехорошей комнаты. Постепенно общее состояние улучшилось, но на душе продолжали скрестись тигры.
- Привет.
Я глуповато засмеялась, глядя на мальчика в полосатой пижаме. Казалось, он был рад меня видеть - улыбался, глаза светились счастьем, словно мальчуган ждал моего появления минимум несколько дней.
Убеждая себя, что попросту могла его сразу не заметить из-за кучи коробок, я всматривалась в черты жильца. Похож на Моргана. Очень. Огромные глаза цвета молочного шоколада, пшеничные волосы, высокий для его лет рост и джинсовый комбинезон - главная гордость друга. Но у Моргана не было веснушек, вздернутого игриво носа, четко выраженных скул. К тому же незнакомец был чрезмерно бледен и под левым глазом у него виднелся свежий шрам с неровными краями.
- Хочешь поиграть со мной?
Я покосилась на игрушку, что он протягивал мне. Грязный медвежонок в латках. Виски пронзила жутчайшая боль. Я пошатнулась и осела на пол. Кто он? Что здесь делаю я? Чего дома не сиделось? Пятнадцать лет прошло! Кого я ожидала здесь увидеть?!
- Как тебя зовут?
- Мик, - мальчик испуганно взглянул на меня. - Где ты так долго пропадала, я волновался.
Мик потянулся ко мне с целью обнять. Вроде Морган, а вроде и нет. Глядя в его блестящие от слез глаза, я ловила себя на мысли, что не хочу, чтобы он прикасался ко мне. Входная дверь хлопнула. Мик среагировал молниеносно: мальчик сорвался на ноги и бросился к шкафу. Слаженные действия наталкивали на мысль - он привык прятаться.
- Гаденыш, я вернулся.
В комнату ввалился мужчина с трудом державшийся на ногах. Крепкий, коренастый, он был одет в кожаную куртку с цепями и черепами на груди. Его шаги сопровождались перезвоном пополам с вонью немытого тела.
- Где твоя шлюха-мать?!
Мужчина пнул плюшевого мишку и громко выругался. С моих губ сорвался всхлип. Куски мяса, костей, цепей. Сожитель? Если бы монстр родом из детства мог принять облик человека, то вне сомнения, им бы стал этот мужчина.
- Гавнюк! - заорал он.
Игрушечный поезд с треском превратился в кучу хлама. Мужчина с трудом сумел удержать равновесие. Бранясь пуще прежнего, он принялся крушить все, что встречал на пути. Его лицо выражало торжество. Монстр знал, где прячется ребенок. Ему недостаточно расправы. Он желает уничтожить свою жертву морально.
- Ага, вот и ты.
Крепкая рука схватила мальчишку за шею. Усмешка превращает лицо в уродливую гримасу и в слабом свете глаза мужчины кажутся красными. Крики ребенка тонут в победоносном гоготе. Бычок сигареты с шипением гаснет, соприкоснувшись с кожей Мика. Стараюсь, но не могу отвести глаз, как не могу и пошевелиться. Ребенок стихает. Глаза мучителя наливаются яростью. Он отшвыривает жертву в угол словно Мик не человек, а сломанная вещь.
- Обоссался! - Удары сыплются будто из рога изобилия. - Хуже девчонки! Ублюдок! Ничтожество!
Кричу. Пальцы до боли впиваются в ушные раковины. Свежий запах крови и треск костей, о, Боже! Почему, почему я не могу... не могу... не могу ничего?!
- Джек, ты вернулся?
На пороге возникла женщина или девушка, по опухшему лицу с глазками-щелочками невозможно понять, сколько ей лет. Эдакая замарашка в обносках и грязных бинтах. Пакет с бутылками выскользнул из руки. Пьянчужка изменилась в лице, протрезвев во мгновение. Я поймала ее взгляд и проследовала за ним. Звон в ушах вытеснил остальные звуки. Челюсть болела и угрожала рвануть по швам. Душа металась внутри, пытаясь вырваться из ада под названием "квартира".
- Он сам виноват, - мужчина толкнул Мика в бок и рассмеялся.
Ребенок покачивался на проводе туда-сюда, туда-сюда. Скрип-скрип, тук-тук, скрип-скрип, тук-тук.
Хищник имеет отличные инстинкты. Дикой кошкой чудовище пересекло комнату и сбило женщину с ног. Адреналин вытеснил алкоголь, теперь у его возлюбленной не было шансов.
Под ногами валялись фрагменты фотографий и рисунков. Рыжеволосая девушка держит на руках младенца, следующий кадр - парень младше нее с карими глазами разрезает торт в честь Дня рождения, а вот фото где счастливая семья катается на роликах. В ушах звук резкого тормоза. Рисунок с красной машиной разорван ровно пополам. В реальности авто выглядело также, о водителе думать было невыносимо. Картинки перед глазами меняли друг друга с молниеносной скоростью: рождение на кухне в общежитии, побои дома, побои в школе, беременность, замужество, рождение ребенка, надежда на новую жизнь, авария, полиция выводит под руки из квартиры мужа, проклятье бабушки в адрес внука-ублюдка, возвращение в общежитие к матери, знакомство с Майком, а затем и с алкоголем пополам с героином. За то больше не больно, нет мира, нет жизни. Абсолютное ничто.
Прижимаю мишку к груди. Глаза выпекают, но слез не осталось. Кровавый след привел к дверям зала. Теперь они были закрыты. Мой дорогой Морган не сводил счетов с жизнью. Его лишил жизни монстр по имени Сожитель. А мой сын... я не помню собственного сына!
По ту сторону зеркала на меня взирает худющая с землистым цветом кожи старуха. На лице нет живого места от побоев, на голове волосы свалялись в комок грязи и запекшейся крови. Хорошо, что не видно рук. Болят, словно вместо плоти сплошной пульсирующий гнойник. Я презирала, проклинала мать, а сама стала еще хуже. Назойливое пиканье бьет по вискам молоточками. Вой машин подхватывает марш и вот они вдвоем добивают меня. Коридор позади вытягивается. Тьма поглощает мусор, бутылки, выгодно подчеркивая картонные коробки с детскими вещами.
- Провались ты под землю, дрянь! - в моем крике ненависть борется с ужасом.
Вкладываю остаток сил в последний удар. Осколки пронзают до костей, зеркало расцветает паутиной. Истерика сирен сходит на "нет", стихают удары молоточков. Колени подкашиваются. Делаю пару неуверенных шагов и падаю у порога. Усталость накрывает теплым пледом, холодно, как же холодно...
- Сестра Хоку, отключайте, - дежурным тоном обратился к ней мужчина в мятом белом халате. - Пациент Анна Патиссон, констатирована биологическая смерть, 23 января 1994 года, 12:34.
Сестра кивнула вслед доктору. Сделав запись в карте, девушка набросила на тело простыню.
- Обработайте тут все, - распорядилась Хоук. - И пускай санитары быстрее освободят койку.
И гаснет свет, и надежды нет,
Все отвернулись, все позабыли.
Отравляющим себя столько лет
Гнить в казенной могиле.
Тебя обидели, не усвоил урок?
Но таких как ты здесь миллионы,
Плевать, если ты спустишь курок,
Всех погрузят в деревянные вагоны.
И что ты оставишь своим детям?
Вены-реки, героин с кровью пополам?
Жизнь "одна нога здесь, а другая там?"
Если ты хочешь помощи - помоги себе сам.
*Duality (Slipknot).
Новость отредактировал Estellan - 5-03-2023, 00:00
Причина: Стилистика автора сохранена.
Ключевые слова: Монстр дети кошмары смерть друга авторская история